Сказка о двух братьях и сильной воле. Сказка о двух братьях и сильной воле: Сказка Сказка о двух братьях

Некогда жили-были два брата — бедный и богатый. Богатый был золотых дел мастер и злой-презлой; бедный только тем и питался, что метлы вязал, но при этом был и добр, и честен.

У бедняка было двое деток — близнецы, похожие друг на друга, что две капли воды. Эти мальчики частенько прихаживали в дом к богатому, и иногда перепадало им в пищу кое-что из того, что там выбрасывалось.

Вот и случилось однажды, что бедняк пошел в лес за хворостом и вдруг увидел птицу, совсем золотую да такую красивую, какой ему еще отродясь не приходилось видеть. Поднял он камешек и швырнул в ту птицу, и попал в нее очень удачно: упало от птицы на землю одно золотое перышко, а сама птица улетела.

Поднял бедняк то перышко, принес его к своему брату, и тот, посмотрев на перо, сказал: «Это чистое золото,» — и дал ему за перо хорошие деньги.

На другое утро полез было бедняк на березу, чтобы срубить с нее пару веток; и та же самая птица слетела с той березы, а когда бедняк стал кругом озираться, то нашел на дереве и гнездо ее, а в том гнезде яйцо, совсем золотое.

Бедняк и в третий раз пошел в лес и опять увидел золотую птицу на ветке одного дерева, сбил ее с ветки камнем и принес к брату, который ему за это дал целую кучу денег. «Ну, теперь я, пожалуй, могу и разжиться!» — сказал бедняк и вернулся домой очень довольный.

Богатый брат был умен и хитер и знал очень хорошо, что это была за птица. Он призвал к себе жену и сказал: «Изжарь мне эту золотую птицу и позаботься о том, чтобы ничто из нее не пропало! Меня забирает охота съесть ее всю целиком.»

А птица-то была не простая и такой диковинной породы, что кому удавалось съесть ее сердце и печень, тот каждое утро находил у себя под изголовьем по золотому. Жена изготовила птицу как следует, воткнула на вертел и стала ее жарить.

Вот и случилось, что в то время, как птица была на огне, а жена богатого брата должна была на минуту отлучиться из кухни ради других работ, в кухню вбежали дети бедняка, стали около вертела и раза два его повернули.

И когда из нутра птицы вывалились два каких-то кусочка и упали на противень, один из мальчиков сказал: «Съедим эти два кусочка, я же так голоден, да притом никто этого не заметит.»

И съели вдвоем эти оба кусочка; а тут и жена богача вернулась, увидела, что они что-то едят, и спросила: «Что вы сейчас ели?» — «Съели два кусочка, — которые из нутра у птицы выпали,» — отвечали мальчики. «Это были сердце и печень!» — в испуге воскликнула она, и для того, чтобы муж ее не заметил этой убыли и на нее не прогневался, она заколола скорее петушка, вынула из него сердце и печень и подложила к золотой птице. Когда птица изжарилась, она подала ее своему мужу на стол, и тот ее съел всю целиком, без всякого, остатка. Когда же на другое утро он сунул руку под изголовье, думая из-под него вытащить золотой, там никакого золотого не оказалось.

А оба мальчика и постигнуть не могли, откуда им такое счастье выпало на долю: на другое утро, когда они стали вставать, что-то тяжелое упало на землю и зазвенело, и когда они подняли упавшее из-под их изголовья, то увидели, что это были два золотых. Они принесли их отцу, который был очень удивлен и спросил их: «Как это могло случиться?»

Когда же они на следующее утро опять нашли два золотых и то же самое стало повторяться каждое утро, тогда отец пошел к брату своему и рассказал ему о диковинном происшествии.

Богатый брат тотчас сообразил, как это могло произойти, и понял, что мальчики съели сердце и печень от золотой птицы. И вот, чтобы отомстить им за это, и просто потому, что он был завистлив и жестокосерден, он сказал своему брату: «Твои дети с нечистым знаются; берегись же, не бери этого золота, и их самих ни часу не держи в своем доме, потому что уж нечистый имеет над ними власть и самого тебя тоже в руки заберет.»

Так как отец боялся нечистого, то, хотя и скрепя сердце, однако же вывел близнецов в лес и с великой грустью покинул их там на произвол судьбы.

Вот и стали оба мальчика бегать кругом по лесу и искать дороги домой, но найти не могли и все более и более путались.

Наконец повстречали они охотника, который спросил их: «Чьи вы дети?» — «Мы дети бедного метельщика,» — и рассказали ему, как отец не захотел их держать дома только потому, что они находили каждое утро по золотому под своим изголовьем. «Ну, тут я еще ничего дурного не вижу, — сказал охотник, — если только вы при этом останетесь честными и не станете лениться.»

Так как мальчики этому доброму человеку понравились да притом у него своих детей не было, то он принял их к себе в дом и сказал: «Я заменю вам отца и воспитаю вас до возраста.»

Стали они у него обучаться его промыслу, а те золотые, которые каждый из них находил при вставании под изголовьем, он стал собирать и приберегать для них на будущее.

Когда они выросли большие, воспитатель взял их с собою в лес и сказал: «Сегодня вы должны показать, выучились ли вы стрелять, чтобы я мог принять вас в охотники.»

Пришли они с ним на звериный лаз и долго бродили, и все никакая дичь не появлялась. Глянул охотник вверх и увидел в вышине стаю белоснежных гусей, которая летела, как и всегда, треугольником. «А ну-ка, — сказал он одному из мальчиков, — подстрели мне с каждого угла по одному гусю.» Тот поступил по приказу, и это было для него пробным выстрелом.

Вскоре после того налетела еще стая и летела она в виде цифры 2; тогда приказал охотник другому брату также подстрелить с обоих концов станицы по одной птице, и тому тоже удался его пробный выстрел.

«Ну, — сказал обоим братьям их воспитатель, — теперь я вас принимаю в охотники, так как вижу, что вы оба опытные стрелки.»

Затем оба брата ушли вместе в лес, посоветовались между собою и о чем-то условились.

И когда они вечером сели за ужин, то сказали своему воспитателю: «Мы не прикоснемся к кушанью и не проглотим ни глотка, пока вы не исполните нашу просьбу.» — «А в чем же ваша просьба?» Они же отвечали: «Мы теперь у вас обучились, нам надо испытать себя в свете; а потому позвольте нам отправиться постранствовать.»

Тут сказал им старик с радостью: «Вы говорите, как бравые охотники; то, чего вы желаете, было и моим желанием; ступайте, странствуйте — и будь вам во всем удача!» И затем они стали весело пить и есть вместе.

Когда наступил назначенный день, воспитатель подарил каждому из братьев по хорошему ружью и по собаке и позволил взять из сбереженных им червонцев, сколько им было угодно.

Затем он проводил их некоторую часть пути и при прощании подарил им еще блестящий охотничий нож и сказал: «Когда вам случится разойтись на пути, то воткните этот нож на распутье в дерево; по этому ножу, возвратясь к тому дереву, каждый из вас может судить, как посчастливилось отсутствующему брату: сторона ножа, обращенная в сторону его пути, заржавеет, если он умер, а пока он жив, до тех пор клинок ножа все будет блестеть.»

Оба брата пошли вместе путем-дорогою и пришли в лес такой большой, что они в целый день не могли из него выбраться.

Пришлось им в лесу и ночь ночевать, и питаться только тем, что у них было с собою захвачено в охотничью сумку.

Так шли они лесом и еще один день и все же не могли из него выбраться. Есть у них уже было нечего, и потому один из них сказал: «Надо нам пострелять чего-нибудь, а не то, пожалуй, придется нам голод терпеть,» — зарядил свое ружье и стал кругом озираться.

Видит, бежит мимо матерый заяц; охотник в него прицелился, но заяц крикнул ему:

Сжалься, егерь, надо мной!
Два зайчонка — выкуп мой!

Тотчас прыгнул заяц в кусты и вынес оттуда двух зайчат; а эти зверьки так весело играли и были такие славные, что у братьев-охотников не хватило духу их убить.

Они оставили их при себе, и оба зайчонка побежали за ними следом.

Вскоре после того мимо них побежала лисица; они было хотели ту лису подстрелить, но и лисица закричала:

Сжалься, егерь, надо мной!
Два лисенка — выкуп мой!

И она принесла двух лисят, а братья-охотники и их тоже убить не решились, а оставили при себе вместе с зайчатами, и те тоже за ними побежали следом.

Немного спустя вышел волк из чащи леса, оба охотника в него нацелились; но и волк закричал также:

Сжалься, егерь, надо мной!
Два волчонка — выкуп мой!

И двух волчат братья-охотники присоединили к остальным зверям, и те тоже за ними следом побежали.

Потом повстречался им медведь, который тоже не прочь был пожить еще на белом свете, и крикнул охотникам:

Сжалься, егерь, надо мной!
Медвежата — выкуп мой!

И еще два медвежонка были присоединены к остальным зверям, и таким образом всех зверей у охотников оказалось уже восемь.

Кто же еще наконец вышел им навстречу? Вышел лев, потрясая своей гривой. Но охотники не оробели и в него прицелились; тогда и лев тоже сказал:

Сжалься, егерь, надо мной!
Мои львята — выкуп мой!

И он также принес им своих львят; и вот у братьев-охотников оказались: два львенка, два медвежонка, два волчонка, два лисенка и два зайчонка, которые шли за ними следом и служили им.

А между тем их все же мучил голод, и они сказали лисицам своим: «А ну-ка, вы, пролазы, достаньте нам чего-нибудь поесть, вы ведь от природы лукавы и вороваты.» Те отвечали: «Невдалеке отсюда лежит деревня, в которой мы уже не одну курицу потаскали; мы вам туда дорогу укажем.»

Вот и пошли они в деревню, купили себе кое-чего поесть, приказали и зверей своих покормить и пошли далее своим путем-дорогою.

Лисицы же отлично знали в том околотке дворы, где водились куры, и всюду могли давать самые верные указания братьям-охотникам.

Так походили-побродили братья вместе, но не могли себе нигде сыскать такой службы, на которую им можно было бы поступить обоим, и порешили наконец: «Видно, нам суждено расстаться.»

Они поделили зверей между собою, так что каждый получил на свою долю по льву, по медведю, по волку, по лисице и по зайцу; затем они распрощались, поклялись братски любить друг друга до смертного часа и вонзили в дерево на распутье тот нож, который был им дан воспитателем; и пошел один из них от того дерева на восток, а другой — на запад.

Младший вместе со своими зверями пришел в город, который был весь затянут черной материей. Он вошел в одну из гостиниц и спросил у хозяина, не возьмется ли тот приютить у себя его зверей.

Хозяин гостиницы отвел для них хлев, у которого в стене была дыра. Заяц тотчас из той дыры вылез, добыл себе кочан капусты, а лиса принесла себе курочку и, съевши ее, не поленилась сходить и за петушком; только волк, медведь и лев не могли из этой дыры выйти, потому что были слишком велики.

Тогда хозяин гостиницы отвел их на поле, где на траве паслась корова, и дал им наесться досыта.

Когда звери были накормлены, охотник спросил у хозяина: «Почему весь город завешан черной материей?» — «А потому, что завтра единственная дочь нашего короля должна умереть.» — «Да что же она, при смерти лежит больная, что ли?» — спросил охотник. — «Нет, и живехонька, и здоровехонька; а все же должна умереть.» — «Да почему же?» — спросил охотник. «А вот видишь ту высокую гору перед городом? На ней живет дракон, которому каждый год мы должны давать по невинной девушке, а если бы не давали, он бы опустошил всю нашу страну. Теперь уж всех девушек принесли ему в жертву, осталась только одна королевская дочь. Но и той нет пощады, и ее должны мы завтра отдать дракону на съеденье!» — «Да отчего же не убьют дракона?» — спросил охотник. «О, многие рыцари уже пытались это сделать; но только напрасно загубили свою жизнь. Недаром тому, кто победит этого дракона, король пообещал дочь в жены отдать, а по смерти своей — и все свое королевство.»

Охотник ничего не сказал более, но на другое утро захватил с собою своих зверей и взошел с ними на драконову гору.

На вершине ее стояла кирха, и в ней на жертвеннике три полных кубка, а при них и подпись: «Кто эти три кубка выпьет, тот будет самым сильным изо всех сильных людей на свете и станет свободно владеть тем мечом, который зарыт под порогом входной двери.»

Охотник не сразу решился выпить из тех кубков, а вышел из кирхи и разыскал меч, зарытый в земле; но даже и с места его стронуть не мог.

Тогда он вновь вернулся в кирху, осушил те кубки и почуял себя настолько сильным, что мог взять тот меч в руки и владеть им совершенно свободно.

Когда же наступил тот час, в который юную деву предстояло предать дракону, сам король и его дворецкий вместе со всем двором вывели королевну за город.

Издали она увидела охотника на драконовой горе, и ей показалось, что это сам дракон ее ожидает; она было и всходить-то на гору не хотела, но наконец, вспомнив, что весь город должен из-за нее погибнуть, она была вынуждена пойти на этот тяжкий подвиг.

Тогда король и его придворные вернулись домой, исполненные великой горести; а дворецкий короля должен был остаться на месте и издали наблюдать за всем происходившим на горе.

Когда королевна поднялась на гору, она увидела там не дракона, а молодого охотника, который старался ее утешить и сказал, что он думает ее спасти, ввел в кирху и запер в ней.

Немного спустя с великим шумом и грохотом налетел семиглавый дракон. Увидев охотника, он удивился и сказал: «Зачем ты тут на горе?» — «А затем, что хочу с тобою биться!» — смело отвечал охотник. «Много уж перебывало здесь удальцов-рыцарей, которые за свою смелость поплатились жизнью, и с тобою я тоже скоро расправлюсь!» — насмешливо сказал змей и стал пыхать на него пламенем из своих семи пастей.

Пламя было такое сильное, что от него сухая трава загоралась, и, вероятно, охотник задохнулся бы от жара и дыма, если бы не набежали его звери и не погасили пламени.

Тогда дракон набросился на самого охотника, но тот взмахнул мечом так, что в воздухе засвистало, и разом отрубил ему три башки долой.

Дракон разъярился, поднялся в воздух, стал снова пыхать пламенем на охотника и собирался еще раз на него устремиться, но охотник еще раз взмахнул мечом и отрубил дракону еще три головы.

Чудовище сразу ослабло и пало наземь, но все еще наступало на охотника; однако же тот, собравшись с последними силами, отрубил дракону хвост и так как уж не мог более сражаться, то призвал всех своих зверей, и те растерзали дракона на части.

Когда битва с драконом была окончена, охотник отворил двери кирхи и нашел королевну распростертою на полу: она лишилась чувств от страха и ужаса во время битвы охотника с драконом.

Он ее вынес на воздух, и когда она пришла в себя и открыла глаза, он показал ей растерзанного дракона и сказал: «Ты от него избавлена!» Королевна обрадовалась и сказала: «Теперь ты будешь мне дражайшим супругом, так как отец мой обещал меня выдать замуж за того, кто убьет дракона.»

Затем она сняла с себя свое коралловое ожерелье и разделила его между зверьми в награду за оказанную ими помощь, и при этом льву досталась часть ожерелья с золотым замочком. А свой носовой платочек, на котором было вышито имя королевны, она подарила охотнику, который подошел к растерзанному дракону и из семи пастей повырезал языки, завернул в платочек королевны и тщательно припрятал их.

Однако же, утомленный битвою с драконом и измученный пламенем, которым тот обдавал его, охотник почувствовал себя в таком изнеможении, что сказал королевне: «Мы с тобою так изнурены и утомлены, что недурно было бы нам прилечь отдохнуть.»

Королевна с ним согласилась, и они прилегли на голой земле; а охотник сказал льву: «Посмотри, чтобы никто не напал на нас во время сна,» — и, сказав это, заснул вместе с королевной.

Лев и сел около них, но он тоже был так утомлен битвой, что подозвал медведя и сказал: «Ложись рядом со мной; надо мне немного поспать, и если кто подойдет, разбуди меня.»

Медведь и прилег около него; но он был тоже утомлен и позвал волка. «Приляг около меня, — сказал он ему, — я только немного сосну, и если кто появится, разбуди меня.»

Волк лег около медведя, но так как и он был утомлен, то подозвал лисицу и сказал: «Ложись рядом со мною, дай мне поспать немного, а если что случится, то разбуди меня.»

Лисица легла около него, но она была тоже настолько утомлена, что позвала зайца и сказала: «Ложись рядом, дай мне поспать немного, а если кто подойдет, то разбуди меня.»

Прилег заяц около лисицы, но и он, бедняжка, был тоже утомлен и так как он никому не мог поручить сторожить, то просто заснул.

Заснули и королевна, и охотник, и лев, и медведь, и волк, и лисица, и заяц — и все спали крепким, крепким сном.

Тем временем дворецкий, который должен был за всем следить издали, когда увидел, что дракон не отлетает и не уносит королевны, и все на горе спокойно, собрался с духом и взошел на гору.

Он увидел там разрубленного на куски и в клочья разорванного дракона, а невдалеке от него — спящих рядком королевну, охотника и всех его зверей…

И все были погружены в глубокий сон.

А так как он сам был человек злой и безбожный, то он вынул меч, отрубил охотнику голову; королевну же подхватил на руки и понес с горы.

Тогда она проснулась и пришла в ужас; но дворецкий сказал ей; «Ты в моей полной власти! Ты должна будешь сказать, что не он убил дракона, а я!» — «Не могу! — сказала она. — Не ты это сделал, а охотник и его звери!»

Дворецкий выхватил свой меч и грозил убить ее в случае, если она не повинуется его воле, и тем вынудил у нее обещание ему повиноваться.

Затем он привел королевну к королю, который не мог опомниться от радости, когда увидел в живых милое свое дитятко, преданное на растерзание чудовищу. Дворецкий сказал ему: «Я убил дракона и дочь твою, девицу, и все царство твое от чудовища избавил; а потому требую себе в награду руку твоей дочери, как было тобою обещано.»

Король спросил удочери: «Правду ли он говорит?» — «Должно быть, правду, — отвечала она уклончиво, — но я выговариваю себе разрешение отложить свадьбу на один год и на один день.»

В этот промежуток времени она надеялась получить хоть какие-нибудь сведения о своем милом охотнике.

Между тем на драконовой горе все звери все еще лежали рядком около своего убитого господина и спали глубоким сном.

Прилетел большой шмель и сел зайцу на нос; но заяц обмахнулся лапкой и продолжал спать. Шмель прилетел вторично и уселся там же, но заяц опять-таки обмахнулся лапкой и все-таки спал. Прилетел шмель в третий раз и пребольно ужалил его в нос, так что тот проснулся. И чуть только он проснулся, как разбудил лисицу, а лисица — волка, волк — медведя, медведь — льва.

Когда же лев проснулся и увидел, что королевны нет, а его господин лежит убитый, то он начал страшно рычать и воскликнул: «Кто мог это совершить? Медведь, зачем ты меня не разбудил?» Медведь спросил у волка: «Волк, ты почему меня не разбудил?» — а волк задал тот же вопрос лисице, лисица — зайцу.

Один бедный заяц ни на кого не мог сослаться, и все сложили вину на него.

Они готовы уже были растерзать его, но он взмолился о пощаде и стал просить: «Не губите вы меня, я сумею оживить нашего господина. Я знаю гору, на которой растет такой корень, что кто его во рту держит, тот исцеляется от всех болезней и всяких ран. Но только до той горы двести часов пути.»

Лев сказал ему на это: «В двадцать четыре часа ты должен сбегать туда и обратно и тот корень принести с собой.»

Заяц тотчас же пустился в путь и через двадцать четыре часа действительно вернулся с корнем.

Лев приставил охотнику голову на место, а заяц ткнул ему корень в рот, и мигом все опять срослось, и сердце стало биться, и жизнь к нему возвратилась.

Тогда охотник очнулся от сна и ужаснулся, не видя около себя королевны; он подумал: «Верно, она ушла во время моего сна, чтобы от меня избавиться.»

Лев впопыхах приставил своему господину голову лицом назад, но тот в своей великой печали этого и не приметил; и только уж в полдень, когда ему захотелось поесть, он увидел, что голова у него перевернута, никак не мог понять причины такого странного превращения и стал у зверей спрашивать, что могло с ним произойти во время сна.

Тогда и рассказал ему лев, что все они от утомления около него заснули, а при своем пробуждении нашли его мертвым, с отрубленною головою; затем рассказал, как заяц принес жизненный корень, а он впопыхах приставил голову наоборот, лицом к спине, но с удовольствием готов исправить свою ошибку.

Он и действительно сорвал охотнику голову, перевернул ее, а заяц заживил ему раны и укрепил голову на плечах при помощи своего корня.

Но охотник запечалился, пошел скитаться по белу свету и всюду заставлял своих зверей плясать перед зрителями.

И случилось так, что он ровно год спустя опять пришел в тот самый город, где он спас королевну от дракона и увидел, что весь город обвешан красной материей.

И спросил он у хозяина гостиницы: «Что все это значит? Ровно год тому назад ваш город был весь увешан черным… Почему же теперь он увешан красной материей?» — «Год тому назад, — отвечал хозяин гостиницы, — нашу королевну приходилось отдать на съедение дракону; но дворецкий нашего короля с тем чудовищем сразился и убил его, и завтра должно происходить их венчание. Вот почему тогда город был весь увешан черным, а нынче украшен яркою красною материей.»

На другой день, когда уже надлежало праздновать свадьбу королевны, охотник в обеденное время сказал хозяину гостиницы: «А как ты полагаешь, господин хозяин, могу я сегодня здесь у тебя поесть хлеба с королевского стола?» — «Ну, — сказал хозяин, — я, пожалуй, не прочь побиться об заклад на сто червонцев, что этого никогда не будет.» Охотник принял заклад и выложил на стол кошелек со ста золотыми. Потом позвал зайца и сказал: «Ступай, мой милый попрыгун, и принеси мне того хлеба, который ест сам король.»

Заяц был между зверьми младший и не смел никому передать своего поручения, а должен был сам его исполнить. «Э-э, — подумал он, — пожалуй, если я пойду так-то один по улицам, мясницкие собаки побегут за мною следом.»

Как он думал, так и случилось: собаки пустились за ним бежать по улицам и уже было почти совсем добрались до его красивой шкурки. Но заяц тут как пошел писать, да и укрылся в будку часового, так что тот и не заметил, как это произошло.

Подбежали к будке и собаки: очень хотелось им зайца из нее вытащить; но солдат был на часах; видно, шутить не любил и так угостил их прикладом, что они с визгом и ревом бросились врассыпную.

Чуть только заметил заяц, что путь ему открыт, помчался он в королевский замок и прямехонько к королевне, сел под стулом у ней да лапкою-то ее чуть-чуть за ножку.

А она и говорит: «Пошла прочь!» — думала, что это ее собачонка. А заяц-то опять ее за ножку лапкой; и она опять-таки: «Да пошла же прочь!» — все еще думая, что это собачка.

Но заяц опять за свое — и третий раз ее за ножку лапкой; тут только заглянула она под стул и узнала зайца по своему ожерелью.

Вот и взяла она его к себе на руки, отнесла в свою комнату и сказала: «Милый зайчик! Чего ты желаешь?» Тот отвечал: «Господин мой, тот самый, что убил дракона, прибыл сюда и через меня просит, чтобы ты прислала ему того хлеба, который сам король ест.»

Королевна очень обрадовалась и приказала позвать к себе булочника, а булочнику велела принести того хлеба, который сам король изволит кушать. Зайчик и сказал при этом: «Но уж прикажи булочнику, чтобы он мне и снес этот хлеб до дому, а то мясницкие собаки опять за мной погонятся.»

Булочник снес ему хлеб до дверей комнаты самого хозяина, а там уж заяц поднялся на задние лапы, а в передние взял хлеб и поднес его своему господину.

«Видишь, господин хозяин, — сказал охотник, — сто червонцев теперь мои.»

Хозяин был очень удивлен этим, а охотник опять-таки сказал: «Ну вот, господин хозяин, хлеб с королевского стола у меня теперь есть; но мне захотелось отведать королевского жаркого.»

Хозяин проворчал: «Ну, это еще посмотрим,» — однако же биться об заклад не захотел.

Позвал охотник лисицу и сказал: «Лисонька! Ступай и принеси мне жаркого, которое сам король кушает.»

Лисица недаром слывет пронырой, пошла она по углам и закоулкам, так что ее ни одна собака не увидала, пробралась к королевне, села под ее стулом да лапкой ее за ножку!

Та взглянула под стул и узнала лисицу по ее ожерелью.

«Милая лисонька, — сказала королевна, — чего ты от меня желаешь?»

Та отвечала: «Господин мой, тот самый, что убил дракона, прибыл сюда и прислал через меня просить того жаркого, что сам король ест.»

Позвала королевна повара, заказала ему изготовить жаркое, как его королю на стол подают, и отнести вслед за лисою до самых дверей гостиницы.

Тут уж лисица приняла блюдо из рук повара, сначала обмахнула хвостом мух, которые обсели жаркое, и затем поднесла его своему господину.

«Вот видишь, господин хозяин, — сказал охотник, — хлеб и жаркое королевские у меня теперь есть; но хочу еще к этому и блюдо зелени, как его сам король кушает.»

Позвал он волка, сказал: «Милый волчок, ступай и принеси мне блюдо зелени, как его сам король изволит кушать.»

Волк пошел прямехонько к замку, потому что ему некого было бояться, и когда он пришел в комнату королевны, то дернул ее легонько сзади за платье, так что она оглянулась.

Королевна и его узнала по своему ожерелью и повела к себе, и сказала: «Милый волчок, чего ты от меня желаешь?» — «Мой господин, — отвечал волк, — тот самый, который дракона убил, прибыл сюда и через меня желает получить блюдо зелени в том виде, как его сам король кушает.»

Приказала королевна повару приготовить блюдо зелени, как его сам король изволит кушать, и отнести вслед за волком до самых дверей гостиницы; там принял волк блюдо от повара и отнес его своему господину.

«Вот видишь, господин хозяин, — сказал охотник, — теперь у меня и хлеб, и мясо, и зелень с королевского стола; ну, а я желаю еще отведать и королевского пирожного.»

Позвал он медведя и сказал ему: «Мишенька, ты до сладкого и сам охотник! Ступай-ка да принеси мне пирожного, как его сам король изволит кушать.»

Поскакал медведь к замку, и всякий встречный уступал ему дорогу; когда же он дошел до замковой стражи, та взяла было ружья наперевес и не хотела впускать его в замок.

Но он на задние лапы поднялся, а передними направо и налево стал наделять всех такими сильными оплеушинами, что вся стража рассыпалась, а он прямехонько прошел к королевне, стал позади нее, да и заворчал легонько.

Та оглянулась, узнала и медведя по ожерелью, позвала его в свою комнату и сказала: «Милый Мишенька, чего ты от меня желаешь?» — «Господин мой, — отвечал медведь, — тот самый, который убил дракона, прибыл сюда и просит через меня переслать ему пирожного, того самого, которое король кушает.»

Королевна позвала кондитера и приказала ему испечь пирожное по вкусу короля, и снести его вслед за медведем до самых дверей гостиницы. Там медведь сначала слизнул с блюда те сахарные катышки, которые с пирожного скатились, а затем, став на задние лапы, взял у кондитера блюдо и снес его своему господину.

«Видишь, господин хозяин, — сказал охотник, — вот у меня теперь и хлеб, и мясо, и зелень, и пирожное с королевского стола; но мне еще хочется попить того винца, которое сам король пьет.»

Позвал он своего льва и сказал ему: «Милый лев! Ты, я знаю, не прочь выпить, так ступай же и принеси мне вина, какое сам король изволит пить.»

Пошел лев по улицам, и все встречные люди бежали от него опрометью.

Когда же он пришел к замку и стража хотела загородить ему дорогу, то он только разок рявкнул — и все сразу разбежались.

Постучал он своим хвостом в дверь королевского замка, и сама королевна ему отворила.

Она не испугалась льва только потому, что узнала золотой замочек от своего ожерелья на шее льва, позвала его в свою комнату и сказала: «Милый лев, чего ты от меня желаешь?» — «Господин мой, — отвечал лев, — тот самый, что убил дракона, прибыл сюда. Он просит прислать ему через меня того вина, которое сам король пьет.»

Королевна приказала позвать кравчего, и тот должен был принести льву вина, которое сам король пьет.

«Нет, я лучше сам с ним пойду, — сказал лев, — и посмотрю, чтобы он дал мне настоящего.» И пошел с кравчим в погреб.

И когда они туда сошли, кравчий хотел было нацедить ему вина, которое пили королевские слуги, но лев сказал: «Постой! Я сначала вино-то отведаю!»

Нацедил себе полмеры и хлопнул ее разом. «Нет, — сказал он, — это не то вино.»

Кравчий посмотрел на него исподлобья и хотел нацедить из другой бочки, из которой угощали вином королевского дворецкого. «Стой! — сказал лев. — Я вино сначала сам отведаю,» — нацедил полмеры и выпил одним духом. «Это получше, — сказал он, — но это все еще не то вино.»

Тут кравший озлился и проворчал: «Этакая глупая животина, а туда же — вина разбирает!»

Но лев дал ему такого подзатыльника, что он грохнулся наземь, и когда поднялся на ноги, тогда уж, не говоря ни слова, провел льва в совсем отдельный погребок.

Там стояло королевское вино, исключительно предназначенное для короля лично.

Лев сначала нацедил себе полмеры этого вина, отведал его, тогда уж сказал: «Да, это может быть и настоящее.»

Затем он приказал кравчему нацедить этого королевского вина шесть бутылок.

Вот поднялись они из погреба, и когда лев вышел на свежий воздух, то покачивался из стороны в сторону и был немного навеселе; кравчий должен был снести ему вино до самых дверей гостиницы, и только там лев взял у него корзину с бутылками из рук и передал ее своему господину.

«Вот видишь, господин хозяин, — сказал охотник, — у меня тут и хлеб, и мясо, и зелень, и пирожное, и вино — все с королевского стола; вот я теперь и сяду за стол с моими зверями,» — и сел за стол, и стал есть и пить, и веселиться, видя, что королевна его не забыла и что он ей мил по-прежнему.

Окончив свой пир, охотник сказал: «Господин хозяин, вот я теперь поел и попил, как сам король изволит пить и есть. Ну, а теперь пойду к королевскому двору и возьму королевну за себя замуж.» — «Да как же это может случиться? — сказал хозяин. — Ведь у нее уж есть жених, и сегодня назначен день ее сговора.»

Тут охотник вытащил из кармана тот платочек, который королевна дала ему на драконовой горе (в нем и были завернуты семь языков чудовища), и сказал: «Мне поможет в этом деле то, что я держу в руке.»

Посмотрел хозяин на платочек и сказал: «Ну, уж чему другому, а этому я не поверю! Бьюсь об заклад своим двором и домом!»

На это в ответ охотник вынул кошелек с тысячей червонцев, положил его на стол и сказал: «Вот что я ставлю со своей стороны!»

Тем временем король, сев за свой королевский стол, сказал дочери-королевне: «Что было нужно всем этим диким зверям, которые к тебе приходили сегодня и взад и вперед расхаживали по моему королевскому замку?»

Королевна отвечала: «Этого я сказать не смею; лучше вы сами пошлите за господином этих зверей и прикажите позвать его сюда.»

Король послал одного из слуг своих в гостиницу и приказал позвать чужеземца во дворец.

Слуга пришел как раз в то самое время, когда хозяин с охотником побились об заклад.

Охотник и сказал хозяину: «Видишь, король сам посылает за мною слугу и приглашает меня; но я так спроста не пойду. — И сказал слуге: — Попроси короля, чтобы он прислал мне свое королевское платье, карету, запряженную шестериком лошадей, и при ней слуг, которые бы меня сопровождали.»

Услышав такой ответ, король сказал дочери: «Что мне следует делать?» Она отвечала: «Прикажите привезти, как он того желает — лучше будет.» Вот и послал король свое королевское платье, карету с шестериком лошадей и слугами к охотнику.

Когда тот все это увидел, то сказал хозяину: «Видишь ли, вот теперь и повезут меня, как я сам того пожелал,» — и надел королевское платье, взял платочек с языками дракона и поехал к королю.

Видит король, что он подъезжает к замку, и говорит дочери: «Как мне его принять?» А она ему в ответ: «Выйдите ему сами навстречу — так лучше будет.»

Вот и вышел король ему навстречу и взвел его наверх, и все звери последовали за охотником.

Король указал ему место рядом с собою и своей дочерью; а дворецкий сидел на другом конце стола как жених и пока что не узнавал охотника.

Во время обеда вынесли семь голов дракона напоказ, и король сказал: «Эти семь голов отрубил дракону мой дворецкий, а потому я и отдаю ему сегодня дочь в замужество.»

Тогда охотник поднялся с места, открыл все семь пастей дракона, заглянул в них и сказал: «А куда же девались семь языков дракона?»

Тут дворецкий перепугался, побледнел и не знал, что ему ответите; наконец он проговорил с перепугу: «Да у драконов языков-то вовсе и не бывает.» — «Хорошо было бы, если бы их вовсе не было у лжецов, — сказал охотник, — а языки дракона должны служить доказательством победы.»

Он развернул платочек, показал все семь языков, каждый из них вложил в ту пасть, из которой они были вырезаны, и каждый пришелся как раз в меру.

Затем он показал платочек королевне и спросил ее, кому она тот платочек дала.

А королевна отвечала: «Тому, кто убил дракона.» Тут подозвал он к себе все свое зверье, с каждого из них снял части ожерелья королевны, а у льва снял с шеи золотой замочек, показал королевне и спросил, кому принадлежит ожерелье.

Королевна отвечала: «Ожерелье и замочек принадлежали мне, и я все это поделила между зверьми, которые тебе помогли справиться с драконом.»

Только тогда уже охотник сказал: «Когда я, утомленный битвою с драконом, прилег отдохнуть и заснул, пришел дворецкий и отрубил мне голову; затем он унес с горы королевну и заставил ее признать себя победителем дракона; а что он солгал, тому служат доказательством языки дракона, платочек и ожерелье.»

Тут же он рассказал, как звери исцелили его при помощи дивного целебного корня, как он целый год скитался с ними по белу свету и, наконец, опять сюда пришел и узнал об обмане дворецкого из рассказа хозяин гостиницы.

«Точно ли правда, что этот человек убил дракона?» — спросил король у своей дочери.

«Точно правда, — отвечала дочь, — теперь я могу обнаружить позорное деяние дворецкого, так как оно выяснилось помимо меня, а ранее не могла, потому он вынудил у меня обещание никому не открывать этой тайны. Потому-то я и выговорила себе условие — сыграть свадьбу не ранее, как спустя год и день.»

Тут король приказал позвать своих двенадцать советников, которые должны были произнести приговор над дворецким, и те приговорили злодея к жестокой казни: привязать его к четырем волам и гнать их в разные стороны, пока не разорвут его на части; а за охотника он выдал свою дочь замуж, и все свое королевство поручил ему в управление.

Свадьба была сыграна превеселая, и молодой король призвал на свадьбу своего отца и своего воспитателя и наградил их большими богатствами.

Не забыл он и хозяина гостиницы, приказал его позвать и сказал ему: «Видишь, господин хозяин, я на королевне-то женился и потому твой дом и двор теперь мне принадлежат.» — «Да, так и по всей справедливости следует,» — сказал хозяин.

Но молодой король ответил: «На милости образца нет: твой двор и дом пусть тебе остаются, да к ним в придачу дарю еще тебе и тысячу червонцев.»

Вот и зажил молодой король со своей королевой припеваючи. Он часто выезжал на охоту, потому что очень охоту любил, и его верные звери должны были за ним следовать.

Поблизости же к городу находился лес, о котором ходили недобрые слухи.

Рассказывали в народе, что кто в него случайно зайдет, тому нелегко из него выбраться.

Но молодому королю очень хотелось в нем поохотиться, и он до тех пор приставал к своему тестю-королю, пока тот ему это не разрешил. Вот и выехал он на охоту с большою свитою.

Когда он подъехал к лесу, то увидел в лесу как снег белую лань и сказал своим людям: «Постойте здесь, пока я вернусь к вам, я хочу на эту красотку поохотиться.»

Сказав это, он въехал в лес, и только его звери последовали за ним. Свита юного короля простояла и прождала его до вечера, но он не появлялся из леса; тогда свита вернулась домой и рассказала молодой королеве, что ее супруг погнался в волшебном лесу за белой ланью и не вернулся оттуда.

И та очень стала тревожиться о своем супруге. А он ехал да ехал по следу за белой ланью и никак не мог ее нагнать; когда ему казалось, что он приблизился к ней как раз на выстрел, она вдруг быстро от него ускользала и наконец совсем сгинула вдали. Тут только он заметил, что далеко заехал в лес; он взял охотничий рог, стал трубить, но никто не отозвался на его призыв, потому что его свита не могла его услышать.

Ночь тем временем уже наступила, и он увидел ясно, что ему не вернуться домой в тот день, а потому сошел с коня, развел огонь под деревом и собрался под ним переночевать.

Сел он у огня, и звери его полегли кругом, и вдруг ему почудился человеческий голос.

Стал он кругом озираться — и ничего не видел. Но вот снова услышал он как будто вздохи чьи-то у себя над головою, глянул вверх и увидел на дереве старушоночку, которая потихоньку стонала и повторяла: «У-у-у! Как мне холодно!» Он и скажи ей: «Сойди, тетка, вниз и обогрейся, коли тебе холодно.» Но та отвечала: «Нет, твои звери меня кусать станут.» — «Ничего они тебе не сделают, тетка, сходи смело.»

А старушонка-то была ведьма и сказала: «Я тебе скину прутик с дерева, ударь их тем прутиком по спине; тогда они мне никакого худа не сделают.»

И точно, скинула ему прутик, и как только он своих зверей тем прутиком ударил, так они тотчас присмирели и превратились в камни.

Обезопасив себя таким образом от зверей, ведьма живо спрыгнула с дерева и его коснулась прутом, и превратила в камень. И стала она смеяться, и стащила молодого короля и его зверей в глубокий ров, где уже много лежало таких же камней.

Когда же юный король совсем не вернулся домой, страх и тревога молодой королевы стали все более и более возрастать.

А тут как раз еще случилось, что другой-то брат, который при разлуке направился на восток, пришел в то же королевство. Он все искал себе службы и никакой не находил, и пришлось ему скитаться по белу свету и показывать людям, как его звери пляшут.

Вот и вздумалось ему, что надо бы взглянуть на ножик, который они с братом при расставании вонзили в дерево; ему захотелось узнать, как живется его брату.

Когда он пришел к дереву, то увидел, что нож с братниной стороны наполовину заржавел, а наполовину все еще блестит.

Он перепугался и подумал: «Верно, моего брата постигло большое несчастье; но, может быть, я еще могу спасти его, ведь одна половинка ножа еще блестит.»

Он тотчас направился со своими зверьми на запад, и когда пришел к городским воротам, городская стража выступила к нему навстречу и спросила, не прикажет ли он оповестить свою супругу о своем прибытии — молодая королева, мол, уже два дня в большой тревоге по поводу его отсутствия и опасается того, что он погиб в волшебном лесу.

Стража-то приняла его за своего молодого короля, до такой степени он был на него похож, и за ним точно так же шли дикие звери, как и за братом его.

Юноша сразу понял, что речь идет о его брате, и подумал: «Лучше всего будет мне выдать себя за брата, тогда легче мне будет и спасти его.» Поэтому он дозволил страже проводить себя до замка и был там принят с великою радостью.

Юная королева приняла его за своего супруга и спросила, почему он так долго находился в отсутствии. «Я заблудился в лесу, — отвечал он, — и никак не мог из того леса выбраться.»

Так и жил он в замке еще дня два и тем временем разузнал все, что касалось заколдованного леса, и наконец сказал: «Я еще раз должен туда съездить поохотиться.»

Как ни старались старый король и молодая королева отговорить его от этого намерения, он настоял на своем и выехал на охоту с большою свитою.

Когда он прибыл в лес, с ним случилось все точно так же, как и с его братом: он точно так же увидел белоснежную лань и сказал своим людям: «Останьтесь здесь и подождите, пока я вернусь,» — въехал в лес, и звери его за ним же побежали.

Точно так же не мог он нагнать этой лани и забрался так далеко в лес, что должен был в нем заночевать.

И когда он развел огонь, точно так же услышал, как кто-то над ним стонет: «У-у-у, как мне холодно!»

Глянул вверх — и та же самая ведьма сидела на дереве среди ветвей. «Коли тебе холодно, так сходи сюда, тетка, да и грейся!» — «Нет, — отвечала она, — твои звери искусают меня.» — «Они тебя не тронут.» — «А вот я тебе отсюда скину прутик, — сказала ведьма, — ты их тем прутиком хлестни, так они и точно меня не тронут.»

Но охотник не доверился старухе и сказал: «Зверей своих я твоим прутиком хлестать не стану; сходи сюда сама, а не то я тебя стащу с дерева.»

Тогда уж она ему крикнула: «Мало ли чего ты захочешь! Да и что ты мне можешь сделать?» — «А вот что: не сойдешь доброй волей, так я тебя выстрелом собью с дерева.» — «Стреляй, пожалуйста, я твоих пуль-то и не боюсь вовсе!»

Он прицелился в нее и выстрелил, но ведьма была заговорена против всяких свинцовых пуль, она громко и раскатисто рассмеялась и сказала: «Небось, не попадешь в меня!»

Но он был малый не промах: оборвал три серебряных пуговицы со своей одежды, зарядил ими ружье (а против серебряной пули она заговорена не была), и чуть только выстрелил, ведьма с визгом грохнулась с дерева.

Тогда он наступил на нее ногою и сказал: «Старая ведьма, если ты тотчас не скажешь мне, куда ты подевала моего брата, то я тебя сейчас схвачу в охапку и брошу в огонь!»

Ведьма перепугалась, стала просить пощады и сказала: «Он вместе со своими зверьми лежит окаменелый во рву.» Тогда он вынудил ее за собою следовать, грозил ей и сказал: «Старая чертовка, ты теперь должна вновь оживить и моего брата, и всех тех, кто с ним вместе брошен тобою в этот ров! Не то тебе одна дорога — в огонь!»

Она взяла какой-то прутик в руки, прикоснулась им к камням: и ожил его брат со своими зверьми, и многие другие — купцы, ремесленники, пастухи; все поднялись изо рва, поблагодарили охотника за свое освобождение и разбрелись в разные стороны.

А братья-близнецы, свидевшись после долгой разлуки, целовались и обнимались, и от души радовались.

Затем схватили они ведьму, связали и бросили в огонь, и когда она сгорела, тогда и лес сам собою поредел и просветлел, так что можно было сквозь него видеть издали замок королевский.

Вот и пошли оба брата вместе домой и на пути рассказывали друг другу все, что с ними случилось.

Когда же младший сказал, что он теперь вместо старого короля владеет всею страною, то старший заметил ему: «Я в этом убедился, когда пришел в ваш город и меня там за тебя приняли; мне оказывали всякие королевские почести, а молодая королева приняла меня за своего супруга и заставила сидеть с собою рядом за столом.»

Как услыхал об этом младший брат, так и вскипел ревностью, и в гневе выхватил меч, отсек им голову брату.

Когда же тот пал на землю мертвый и младший брат увидел его кровь, лившуюся обильною струею, тогда его обуяло раскаяние. «Брат мой меня от ведьмы спас, — воскликнул он с громкими рыданиями, — а я отплатил ему тем, что убил его!»

Но тут подошел к нему заяц и предложил ему сбегать за корнем жизни; побежал и принес корень еще вовремя: мертвый ожил, и даже следа его раны не осталось.

Затем они пошли далее, и младший сказал: «Ты на меня похож, как две капли воды, на тебе такое же королевское платье, как на мне, и такие же звери идут вслед за тобой, вот мы и войдем в двое противолежащих ворот города и прибудем к старому королю с противоположных сторон.»

На том они и расстались; и вот к старому королю одновременно пришли две стражи от двух противоположных ворот города, и каждая из них возвестила, что молодой король со своими зверьми прибыл с охоты. Король сказал: «Быть не может! Ведь эти ворота отстоят друг от друга на час пути!»

Между тем оба брата с двух разных сторон вступили в ворота королевского замка, и оба поднялись наверх одновременно. Тут король, обратясь к дочери, сказал: «Скажи ты мне, который из них твой супруг? Они оба на одно лицо, и я различить их не берусь!»

Сказка о двух братьях
Давно это было, так давно, что мало кто помнит. В далеком царстве-государстве жил да был зажиточный купец. И было у купца два сына, Ивор и Иванко. Ребята были дружные, смышленые да послушные.
Собрались они как-то в лес по грибы-ягоды. Купец-отец их отпустил и отправил с ними надежного слугу, чтоб приглядывал. Пока мальчишки грибы в лукошки, а ягоды в рот собирали, заскучал надежный слуга. А утешение от скуки известное – припасенная бутылка самогонки. Развеял грусть-печаль мужик так основательно, что заснул в тенечке. А ребята и не заметили. Не заметили они и того, что ушли с полянки глубоко в лес. В лесу было светло и не страшно. Только когда темнеть стало, сообразили братья, что заблудились. Ясное дело, аукали, звали, метались туда-сюда. Но тропинки не нашли, только устали. Уже когда совсем темно стало, устроились они на ночь под большим деревом. Иванко плакал, конечно, оно и понятно, страшно же. А Ивор, старший брат, его утешал, надеялся утром дорогу отыскать.
Настала ночь, на небе зажглись звезды. А еще одна звезда зажглась совсем близко, между деревьями. Ивор разбудил брата, и пошли ребята на огонек. На полянке между двумя сосенками стояла избушка и с любопытством разглядывала мальцов единственным окошечком. Дверь открыл.. кхм.. старичок. Вид у него был немного дикий. Растрепанные седые волосы, из бороды палочки торчат, рубаха грязная, рваная, латаная. Ну, если двумя словами – беглый каторжник. Вот только глаза под густыми бровями, вроде, добрые.
- Кто вы такие? Как сюда попали? – сердито спросил лохматый старик.
- Я Ивор, - набравшись храбрости, представился мальчик. - А это брат мой, Иванко. Мы в лесу заблудились. Не разрешишь ли, дедушка, у тебя переночевать?
- Отчего же не разрешить, разрешу, - ответил «каторжник», поглядывая на ребят. – Вот только накормить мне вас нечем. Сам я старый стал, слабый. Ни воды принести из колодца, ни печь истопить, ни еды приготовить не могу.
- Ну, это не беда, дедушка, - хором ответили братья. – Это мы поможем.
В избе было не прибрано, да что там… Очень грязно. Печка холодная вся в копоти, горшки пустые, пыльные. Но все равно было интересно. По стенам висели какие-то травки и веточки, а на столе сидела белка и грызла шишку. Братья поставили лукошки с грибами и ягодами и стали помогать старику по хозяйству. Дров и воды натаскали, печь истопили, каши с грибами наварили, прибрали везде. Из всех углов грязь и паутину вымели. Только паука Васю «каторжник» выгнать не дал. Сказал, что друг. В конце уборки уговорили ребята старика вымыться. Купание преобразило «каторжника». Теперь перед братьями сидел, завернувшись в большое одеяло, благообразный седой старичок. Они вместе поужинали, а старичок им разные истории рассказывал. О зверях, о птицах, о русалках и водяных. Больше братья сердитого «бандита» не боялись. Ребята слушали, открыв рты, грибы на нитки нанизывали и белке отдавали. А та их на чердак носила.
Братья не знали, к кому в гости попали, даже не догадывались. А их хозяин был Лешим. Вообще-то, он был добрым и очень аккуратным, но у него случился кризис среднего возраста. С мифическими существами на пятой сотне лет это иногда бывает. На этой же почве с любимой женой Кикиморой развелся, она к маме переехала. Вот и запустил Леший и себя, и дом. Но последней каплей были браконьеры. Не мог Леший допустить, чтобы человек из лесу выйти не мог, всех выводил. Всех. Дело жизни, прямо. А в последнее время терзали его смутные сомнения в правильности такой деятельности. Потому и ребят встретил неприветливо. Но братья ему понравились, и уверовал Леший снова в свое предназначение – хранить лес и помогать всем заблудившимся. А с браконьерами он еще разберется, ой, разберется.
Ивора и Иванко решил Леший не только из лесу вывести, но и наградить за помощь. Уложил он их спать, а сам вышел на улицу, сел на завалинке и начал колдовать. Наколдовал братьям сны. Ивору приснилось, что Леший его по лесам и полям водит, про разные травы рассказывает. А Иванко приснилось, что лежит он на большом лугу, а над ним небо звездами усыпано, что сидит рядом лесной старичок и учит его по звездам разные истории читать.
Утром разбудил Леший братьев, пообещал указать дорогу из лесу и дать белку в провожатые.
- А еще, ребята, те сны, что вам приснились, непростые. Ты, Ивор, теперь будешь знатный травник. А ты, Иванко, сможешь все прочесть, что между звезд написано. Такие вот вам подарки.
Мальчишки поблагодарили Лешего за приют и за подарки и побежали за белкой. Белка довела их до самой деревни, а потом сказала человеческим голосом:
- Спасибо вам, что старичку помогли, что грибы да ягоды ему свои оставили. Лешему это очень понравилось, потому он вам такие подарки и сделал. Прощайте да больше в лесу не теряйтесь. И дом Лешего не ищите, все равно не найдете.
Хвостом махнула и исчезла.

Шли годы. Повзрослели братья. Хорошие парни, таких и похвалить не грех. И умом не дураки, и силой не слабаки, и лицом не уроды. Отцу опора и поддержка. С их происхождением и материальным положением им любая дорога была открыта, потому и занимались они тем, что нравилось. Ивор травы собирал, врачеванием увлекался, а Иванко звездочетом слыл. Больше всего любил залезть ночью на крышу и звездные истории читать. Историй много было, все разные и интересные. Стал Иванко записи вести. Скоро несколько тетрадей исписал. Если бы в ту пору было развито книгопечатание, он бы о публикации думал серьезно. А так только для себя записывал.
Прискакал как-то в их деревню царский гонец. Новости принес из столицы. Грустные и невеселые. Заболел царевич. Не ест, не пьет, только чахнет. И чахнет быстро. Отыскал Ивор траву целебную, стал зелье готовить, такое чтобы если не от всех, то от большинства болезней наверняка помогало.
- Ты отворотное зелье вари, - посоветовал Иванко, сидевший рядом с братом и просматривавший свои записи. – Я ж говорил, что история мне знакомой кажется!
- Почему нужно отворотное? – удивился Ивор.
- Потому что от любви страдает царевич. От любви. Так-то.
- А кто возлюбленная? – помешивая зелье, спросил травник. – Может, проще поженить и все? Он же царевич, кто ему откажет?
- Если бы все было так просто, - вздохнул звездочет. – Царевич птицу сирин полюбил.
- Кого-кого? – переспросил Ивор. – Где ж он ее нашел?
- Она сама его нашла. В сад за яблоками прилетела, а он девушку на дереве увидел. Заговорил с ней, - покачал головой Иванко. – Откуда же ему было знать, что каждым словом своим она его в тот мир зовет? Их, царевичей, таким вещам не учат. У них исключительно материалистическое воспитание.
- Это да, - вздохнул Ивор и стал отворотное зелье готовить.
На следующий же день отправились братья во дворец. Три дня добирались, торопились. Ожидали братья увидеть толпы знахарей, врачевателей и шарлатанов у дворца. Но пуст был царский двор. Принял их царь, как гостей дорогих, а когда узнал, что братья сына лечить приехали, так и вовсе обниматься бросился.
- Кого уже тут только не было. Знахари, ворожеи, заклинатели по портретам… Даже один иглоукалыватель был. Никто сына вылечить не смог, - жаловался царь, провожая братьев в сад. – Никто! Даже толком не сказали, чем он болен!
- А где теперь эти знахари и лекари? – спросил как бы между делом Ивор.
- Где-где, - отмахнулся царь. – Я ж сказал, что если кто не умеючи, а наживы ради, сына будет пытаться лечить, то я ж казню. Долго раздумывать не буду. Вот, вот он, ваш пациент, - царь указал рукой на бледного юношу на скамейке. – Он тут уже три недели сидит! Не ест, не пьет, не спит, только на эту яблоню глядит. И что он в ней нашел…
Царь отступил в сторонку и молитвенно сложил руки на груди. Если бы он при этом не грозился неудачливых лекарей казнить, это выглядело бы даже трогательно. Ивор подошел к царевичу.
- День добрый, царевич, - громко поздоровался он. Но юноша на него не отреагировал, словно не увидел и не услышал. Тогда Ивор прошептал: – Я знаком с той девушкой.
Царевич подскочил, как ужаленный, и сразу начал вопросами сыпать.
- Правда? Не томи, рассказывай! Как она, где она, почему сюда больше не возвращается? Может, я ее обидел чем?
- Не обидел ты ее, царевич. Люб ты ей!
- Она подарок тебе передала, - встрял Иванко, протягивая царевичу флягу с отворотным зельем. – Вино заморское.
Но подарок нахваливать не нужно было. Как только царевич услышал, что сирин ему подарок передала, припал к фляге, все зелье залпом выпил. И снова на яблоню уставился.
- Эй, ребята! – зашумел царь. – А как же дегустаторы?
- А что дегустаторы? – удивились братья.
- Да кто же это царям и царевичам вот так запросто какие-то жидкости подсовывает? Где ж такое видано? – все громче возмущался царь.
Тут царевич, на секундочку оставленный без внимания, со скамейки и сверзился.
- Стража! – завопил не своим голосом государь. – Держите отравителей!
- Что ж за нервное дело, влиятельных особ лечить, - пробормотал Ивор, склоняясь над юношей и отпаивая царевича тонизирующей настойкой. Только он это сделать успел, повязали и его, и Иванко подоспевшие стражники.
- В холодную! – ярился царь, тыча пальцем в братьев. – Завтра казнить будем!
- Ой, не кричите, папа, - подал голос встающий с земли царевич, поморщившись. – Сколько раз мы с Вами обсуждали, что казни – это непедагогично и не прагматично. Каторга куда действенней.
- Сыночек! – закричал царь, бросаясь к наследнику. – Живой! Здоровый!
- А каким мне еще быть? - удивился царевич.
- Так ты ж болел месяц почти, - принялся рассказывать царь. – Почти месяц!
- Болел? – переспросил юноша. – Не помню…
– Все на яблоню смотрел. Что ты там такое, кстати, высмотрел? – допытывался царь.
- Не «что», а «кого», - вмешался в разговор Иванко. Стражники, обрадованные и удивленные выздоровлением царевича, братьев никуда еще оттащить не успели. – Птица сирин в сад залетела, царевича на тот свет позвала.
Сам спасенный от гибели юноша серьезностью угрозы не проникся, но хоть царь осознал. Повелел братьев освободить и всячески наградить. Потом оставил их на недельку во дворце, приемы и балы устраивал. В честь спасенного царевича, в честь себя любимого, ну и, конечно, в честь лекарей. Перед братьями извинялся много раз за угрозы, благодарил. Каменьев драгоценных отсыпал, золота. На работу во дворец приглашал. Но братья решили все-таки домой вернуться. Уж больно жизнь при царственных особах им беспокойной показалась.
Простившись с царем, царицею, царевичем, тремя царевнами, толпой бояр и уймой прислуги, братья отправились в обратный путь. Домой возвращались не торопясь. Устроились они в тени огромного дуба, что на распутье стоял, переждать жару и перекусить немножко. Благо царь припасов в дорогу дал не скупясь. В тенечке какая-то женщина отдыхала. Ну, братья и ее позвали на импровизированный пикник. А женщина была непростая. Это была дочка Лешего, которая раньше белкой прикидывалась. Ей было очень интересно, как братья подарками отцовскими распоряжаются. Не испортили ли их почет и уважение, награды, деньги, которыми их царь одарил. И была очень рада узнать, что нет, не испортили.
Когда прохладней стало, стали братья в дорогу собираться. Подошли они к путнице проститься. Все ж делили хлеб и соль. Нельзя просто так уехать.
- Ах, ребята, хорошие вы. Рада я этому, - сказала женщина. – Если будете себе и друг другу до конца верны, то сможете все трудности преодолеть и счастливыми стать. Твоя судьба, Иванко, близко совсем – по восточной дороге семь дней пути. А свою, Ивор, ты и сам найдешь, без подсказок. И хоть вы всегда вместе были, тут у каждого свой путь, где только каждый из вас сам себе помощник. А чтобы вы друг другу не мешали, разлучу я вас. Удачи обоим.
Сказала так и стукнула посохом. И оказался Ивор на отцовском дворе, а Иванко так под дубом и остался.
- О брате не тревожься, он дома. Но вы в скором времени свидитесь, - пообещала колдунья, опережая вопросы звездочета. – Можешь меня, конечно, и не слушать. Просто вернуться домой. Но знай, твоя судьба там, - она махнула рукой на восток. И добавила, улыбаясь: – Если у тебя хватит сил и мужества пойти за ней.
С этими словами стукнула она еще раз посохом и пропала. Иванко недолго думал, глядя на дороги. Выбрал восточную и поскакал навстречу судьбе.
Ехал день, два, три. Когда припасы закончились, он охотиться начал. Но ничего необычного не замечал Иванко. Уже и седьмой день начался, а приключений все нет. Ближе к полудню послышался путнику какой-то крик. Подстегнул коня, взобрались они с конем на холм. С него хорошо обозревали окрестности. А посмотреть было на что. Посреди дороги валялась опрокинутая карета, окруженная какими-то сугробами. А возле кареты ползал огромный белый змей. Ну, наш молодец отреагировал, как положено. Саблю наголо и в бой! Змей морду в карету засунул, поковырялся, достал оттуда кого-то. Иванко, решил, что кого-то мертвого. Потому что добыча змея не шевелилась. Тут рептилия парня заметила. Наверное, услышала топот конский и крики «Ура!». Змей добычу хвостом перехватил, внимательно посмотрел на приближающегося всадника и дыхнул на него. Иванко едва увернуться успел. Спрятался за большой валун, который от дыхания змея весь инеем и снегом покрылся.
- Эй, вылезай, - послышался через некоторое время голос змея. – Мне за тобой ползать лень. А поболтать можно, пока я отдыхаю.
Рептилия явно издевалась, но Иванко из-за валуна вышел, надеясь увидеть у змея какое-нибудь уязвимое место. Змей действительно пристроился на карете отдыхать.
- Ну, поболтать всегда можно, - согласился звездочет. – Вот скажи, например, зачем тебе все это понадобилось.
- А сам не догадываешься? – зевнул гад, указывая на примороженных к земле людей и коней. – Голод, штука такая. Как к нему философски не подходи.
- Зачем тебе люди сдались? – удивился Иванко. – В корове, поди, мяса больше.
- Ничего ты не понимаешь, - отмахнулся хвостом, в котором все еще держал неподвижную добычу, змей. – Ну, съем я одну корову. А потом это же надо за новой охотиться. Верно? А это лень. Значит, нужно организовать поставки провианта прямо в пещеру.
- Ах, какой ты умный, - одобрительно покачал головой Иванко, подбираясь поближе.
- А то, - ухмыльнулся разомлевший от солнышка и похвалы змей.
- Что же ты придумал? – спросил юноша.
- Да вот, принцессу украл, - похвастался змей, потрясая все тем же хвостом. И продолжил мечтательно: – За ней сколько народу придет! Вначале я буду выкуп требовать. Мне царь сам будет коров и баранов посылать. А когда ему это надоест, он назначит награду тому, кто его дочку спасет. Тут уже и конинка будет и человечинка…
- Ну и гад же ты, змей! – не выдержал Иванко и рубанул чешуйчатого мечом. Змей, конечно, давай огрызаться. По мелкому, в сравнении с ним, юноше он не попадал, а Иванко, как ни сек, как ни рубил, только искры высекал да меч затупил. Не берет змея холодное оружие, наверное, родственник драконам. Ну, Иванко изловчился, отбежал чуть подальше, вскинул лук и выстрелил змею в глаз. Стрела пронзила змееву голову насквозь. Рептилия забилась в агонии, кроша под собой карету, и издохла.
Иванко нашел девушку, ранее оброненную змеем, стал в чувство приводить. Царевна первым делом, конечно, истерику со слезами устроила. Потом и соображать начала. Вместе со спасителем, которого она все время благодарила без устали, они собрали уцелевшие вещи, похоронили погибших людей и отправились в путь. В родное государство царевны Марьюшки. Царевна звездочету очень понравилась. Она была красивой, как в сказке. Стройная, глаза синие, коса русая. Как в такую красоту не влюбиться? Но Иванко, наученный общением с заносчивым и нагловатым семейством родного царя, влюбляться не спешил. Только на четвертый день знакомства позволил себе влюбиться. Когда понял, что царевна милая, добрая и скромная девушка.

Когда колдунья посохом стукнула, оказался Ивор рядом с отцовским домом. Хорошо, что рядом, а не сразу во дворе. А то истерик и нервных срывов было бы без счета. Ивор забежал к отцу-купцу, быстро рассказал последние новости и отправился за братом. Через пару дней пути оказался на знакомой развилке под раскидистым дубом, а уже оттуда по восточной дороге поехал. Вечером седьмого дня к разбитой карете подъехал. Понял он, что там произошло. Огромному змею подивился. Уже темнело, решил Ивор на ночлег устраиваться. Но рядом с большим змеиным трупом и свежими могилами спать не хотелось, поэтому травник отъехал к ближайшему лесочку и расположился там. Неспокойно было Ивору, даже засыпать как-то боязно было. А когда он сквозь дремоту плач женский услышал, так готов был бежать оттуда без оглядки. Но ужасом сковало юношу так, что Ивор пошевелиться боялся. Особенно, когда понял, что не человек это плачет так громко, с причетом… Но мало-помалу стихли эти рыдания, перешли в шипение… И стало тихо.
Утром, едва развиднелось, пошел Ивор к тому месту, где плач слышал, где змей лежал. Но не увидел там ничего необычного. Продолжил путь Ивор и через несколько дней нагнал брата с царевной у самой столицы того государства, города Тропа.
Троп был большим и красивым городом. Много было каменных домов под черепичными крышами, много было хорошо одетых людей. Царевну многие узнавали, кланялись, провожали молодых людей взглядами. А кто-то и во дворец со свежими сплетнями побежал. Так что царевну и братьев у дворца встречали царь с царицею и пара десятков придворных. Отец с матерью, конечно же, первым делом дочь в объятия заключили, а потом только спрашивать стали, что произошло. Марьюшка рассказала. Царствующая чета и придворные впечатлились.
- Награду проси, какую хочешь, молодец, - сказал царь Иванко. – Каменьев, золота, пряностей, должность при дворе. Ни в чем за спасение единственной дочери не откажу!
- Боюсь, в этой просьбе откажешь мне, государь, - грустно улыбнулся звездочет. - Потому что мне только один подарок по нраву. Но слишком ценен он. Я даже попросить и то не решаюсь.
- Ну, прелюдия была хорошая, - кивнул царь. – А хочешь ты чего?
- Руки твоей дочери, государь, - признался Иванко. – Если я люб Марье Аникевне.
- Хорошую цену запросил, Иванко, купеческий сын. Хорошую, - окинув оценивающим взглядом потенциального жениха, мельком глянув и на Ивора, сказал царь. Все подметил государь. И одежду дорогую, и коней ценных, и оружие богатое. «Может быть, даже выгодный жених, перспективный», - подумал царь. – «Хороших принцев-царевичей сейчас на брачном рынке все равно нет. А за вдовца-старика Машку отдавать не хочется…»
- А ты что скажешь, дочь моя? – спросил он Марьюшку.
- Ах, батюшка, - покраснев, ответила царевна. – Если будет на то ваша воля, станет мне Иванко любимым мужем.
Вздохнул царь:
- Доча, давай без политкорректностей, а? Тебе парень нравится? Замуж за него пойдешь?
- Да и да, - покраснев еще больше, призналась Марьюшка.
- Вот и хорошо! А то «если будет воля…». Набралась от министров…, - покачал головой царь. – Ну, дети мои! – продолжил он уже громко. – Даю вам свое отцовское благословление! Отныне вы жених и невеста! Быть скоро свадьбе!
С этими словами царь вложил руку дочери в ладонь Иванко.
Разлетелась весть о свадьбе царевны со спасителем по дворцу в один миг, по городу в пять минут, а по стране за день. Гостей созвали со всех концов, из разных стран и про отца-купца не забыли.
В ночь перед свадьбой разбудил Ивора кошмар. Снилось ему шипение и голос, тот, что над убитым змеем слышал. Проснувшись, понял травник, что не приснились ему ни шипение, ни голос. Над головой брата склонилась змея и что-то нашептывала. Ивор недолго думал, схватил меч и отсек голову гадюке. От шума проснулся Иванко. Ивор ему о плаче над змеем рассказал, гадюку разрубленную показал. Догадались братья, что это змеева жена во дворец проползла. Убийцу мужа своего погубить хотела. Поблагодарил Иванко Ивора. Думали братья, что на том история и закончилась.
На следующий день отыграли свадьбу. Счастливы были молодожены, веселились приглашенные. Хорошо погуляли.
Через некоторое время после свадьбы стал Ивор странности за братом замечать. То нагрубил звездочет кому-то, то резко ответил. Несдержан стал Иванко, ворчлив, несговорчив. Спрашивал его Ивор, в чем причина перемены, почему брат на людей кричит и вечно недоволен. Ответ травника озадачил «Потому что нет в этих людях ничего хорошего, только злоба и зависть. А ты как думал, во дворцах святые живут? Раньше нельзя было высказываться, а теперь можно. Теперь у меня свобода слова. Вот так-то, брат. Теперь все узнают, что я об этом гадюшнике думаю». Марьюшка стала ходить грустная. Начал ее Ивор расспрашивать, что случилось. А она в ответ:
- Изменился Иванко. Злой стал, недобрый, все гадость сказать норовит. Совсем на себя не похож. Я не за такого человека замуж шла, - и в слезы.
Кое-как утешив царевну, устроился Ивор в саду дворцовом думать. Ему всегда лучше на природе думалось. А тут ветер бросил в руки травнику обгорелый листок.
- Надо же, царский двор, а мусор всякий летает, - подумал Ивор. Уже хотел было листок отшвырнуть, глядь, а он почерком брата исписан.
– Он что, совсем сдурел? – спросил травник в голос и в комнаты брата бросился. Как раз успел посмотреть, как Иванко последнюю свою книгу разрывает и в печку запихивает.
- Ты зачем это сделал? – Ивор пораженно глядел на брата.
- Мое, что хочу, то и делаю, - презрительно скривив губы, словно разговаривал с грязью, ответил Иванко.
- Но там же истории… - пробормотал Ивор.
- Нету никаких историй! – закричал звездочет. – То все детские выдумки!
- Но, - попробовал что-то сказать травник.
- Никаких «но»! Не лезь в мои дела! – Иванко вышвырнул Ивора из комнаты. – Не лезь ко мне!.. Брат…
Последнее слово Иванко словно выплюнул, такое ядовитое оскорбление. И захлопнул дверь перед ошарашенным Ивором. Травник стоял, потирая ушибленное плечо и, как загипнотизированный, смотрел на дверь.
- И тебя выгнал? – печально спросила Марьюшка.
Ивор кивнул.
- Ну, я видела, как он тебя выкинул. Меня так просто в комнату отнес и наорал на меня, чтоб не лезла. Я ж тоже книги спасти старалась… - пытаясь сохранять остатки оптимизма, сказала царевна. - Что с ним?
- Если бы я знал… если бы я знал, - пробормотал Ивор. В руке зашелестел обгорелый листок. Травник механически поднес бумагу к глазам. Начал читать. «… приползла гадюка к спящему, прокляла за смерть мужа. Ядом в глаза человеку плюнула, душу отравила. И перестал он с той поры добро и красоту видеть. Не мил стал ему белый свет. И умер он в горе и ненависти, в страшной опале от рук палачей. Если бы знали люди, что отваром корунь-травы из страны восточной травы его спасти можно было…». Прочитал Ивор единственные уцелевшие записи брата, обмер. По спине мороз пошел от страха за Иванко.
- Вот, почитай, - трясущимися руками он передал листок Марьюшке.
Та, пробежав обрывок глазами, расплакалась.
- Пропадет Иванко. Пропадет…
- Не плачь, - обнимая девушку, утешал ее Ивор. – Я найду траву. Завтра же в путь отправлюсь. Только сохрани ему жизнь до моего возвращения. Обещаешь?
- Обещаю, - сказала царевна.

На следующее утро на рассвете простился Ивор со всеми, кроме Иванко, который с ним даже разговаривать не захотел, и уехал на восток. Ехал Ивор не день, не два, уж и месяц минул. Всех встречных-поперечных о траве расспрашивал, но печальному путнику все другую травку подсунуть норовили.
Выехал юноша как-то на лесную поляну, видит, двое мужиков невод тащат, а в неводе девушка бледного и болезненного вида.
- Может, помощь нужна? – спросил Ивор, спрыгивая с коня.
- Та не, сами управимся, - ответили чрезвычайно довольные собой мужики.
- А в чем дело-то?
- Да русалку поймали, - похвастались рыбаки.
- Как так, русалку? – недоверчиво рассматривая девушку и ловцов, спросил Ивор.
- Да так, - усмехнулся один из мужичков. – Мы ж того, думали, шо рыба в невод попала. Ну, и веслом стукнули, оглушили, стал быть. А эт и не рыба оказалась вовсе! А вот эта дуреха.
Мужики рассмеялись, а девушка заплакала пуще прежнего.
- И что теперь будете с ней делать? – спросил Ивор.
- А шо-шо, барину продадим свому. Он до всяких диковин охочий, - поделились соображениями рыбаки.
- Ну, дело верное, конечно, - понимающе кивнул путник. – Удачи.
Ивор заскочил в седло и, уже тронув поводья, сказал:
- Только не расстраивайтесь, если улов ваш барин задаром заберет.
- Постой, мил человек, как задаром? – всполошились рыбаки.
- Просто. Он же барин? Барин. А он не для того над вами стоит, чтобы вам, своим холопам, еще и платить, - пожал плечами Ивор. – Даже пруд или речка, где вы ее выловили, - его собственность. Значит, она с самого начала ему принадлежала.
- Ой ты, ведь правда… - испугались мужики. – Ты погодь, постой маленько.
Мужики зашушукались, отчаянно жестикулируя, а потом старший из них спросил Ивора.
- Слышь, мил человек, а тебе русалка не нужна? Красивая, свежепойманная.
- Зачем? – удивился травник.
- Так редкость же кака! Ты глянь! И красиво! А если самому не нужна, так в городе каком будешь, продашь! – уговаривал рыбак. Второй одобрительно кивал, мол, дело напарник говорит, соглашайся.
- Ну, не знаю, - Ивор с сомнением глянул на рыдающую девицу. – Правда, красивая. А толку мне с нее?
- Та я ж говорю, перепродашь! Выручишь денег… да таких, шо мама дорогая! А девка красивая, хороша девка, - расхваливал рыбак.
- Хороша… - протянул Ивор, спешившись и рассматривая русалку. – Это да… Ну, и сколько вы за нее хотите?
- Та мелочи, право слово, мелочи! Всего десять золотых, копейки! – развел руками мужик.
Ивор рассмеялся:
- Ну, вы, ребята, даете. Ну, юмористы-балагуры. Да за такие деньги можно трех коров купить!
- А это русалка! Невидаль! – встрял второй рыбак.
- Ага, - кивнул Ивор. – А если она у меня слезами за неделю изойдет? В лужу превратится, с нее станется… Или если выяснится, что она в бочке с водой жить должна. Мне ж тогда только расход один.
- А сколько дашь? – склонив голову на бок, поинтересовался первый торгаш.
- Два золотых.
- Не, ну ты, брат… Ну, ты что? – возмутились рыбаки. – Это ж русалка! Ну, даешь..
- Ребят, я хоть что-то даю, от барина своего вы вообще ничего не увидите.
Рыбаки переглянулись.
- Эх, давай, - махнул рукой старший. – Ладно уж.
Они выпутали русалку из невода, связали ей руки за спиной и перед Ивором на коне умостили. Травник простился со счастливыми рыболовами, тронул поводья и поехал по дороге дальше. Русалка плакала-надрывалась так, что новоявленный рабовладелец чуть не оглох. Отъехав на порядочное расстояние от мужиков, Ивор остановил коня, спешился и стянул на землю выкручивающуюся русалку. Без малого полчаса ему потребовалось, чтобы заставить русалку помолчать хоть полминуточки и выслушать его. Когда она осознала, что Ивор ее обратно в озеро отпустить хочет и только для этого ее выкупил, русалка так завизжала от радости, что травник начал всерьез опасаться за целостность своих барабанных перепонок. Ивор развязал девушку (раньше боялся, что она в лицо ему вцепится) и отвез к озеру. Русалка нырнула в воду, даже не попрощалась. Ивор посмотрел с недоумением на разбегающиеся по водной глади круги, пожал плечами и собрался было уехать, как окликнула его спасенная девушка.
- Спасибо тебе, Ивор, спасибо! Я до века тебя помнить буду, ты мне жизнь спас.
- Ну, что уж, - смутился юноша.
- Вот, прими подарок на память, - русалка протянула ему кольцо. – Это не простое колечко, волшебное. Куда ни захочешь, туда тебя и перенесет. Стоит только на пальце повернуть.
Поблагодарил Ивор русалку, попрощался, одел кольцо, повернул его на пальце и загадал оказаться в той стране, где волшебная корунь-трава росла. Открыл глаза, глядь, а ведь и правда. Местность незнакомая, какая-то гористая. Деревья растут неизвестные. Вдалеке деревенька виднеется. Вот с этой деревни и начал Ивор знакомство с местными. Народ оказался простой, но беззлобный и приветливый. Одежду носили странную, но на это Ивор внимания не обращал. Язык понимают – и то радость. На диковинного гостя вся деревня сбежалась посмотреть. Но заметил травник, что только дети были веселыми, а взрослые все как на подбор очень грустные и печальные. Остановился он у одной бабушки на ночлег. Та ему с готовностью все рассказала.
- Вах, чужеземец, постигла нашего царя, да правит он тысячу лет, беда. У царя нашего, да будет он жив-здоров, двое детей. Сын Ибрагим, вай до чего хороший воин, и дочь Айшегюль, да живет она многие лета. Царевна наша, вай до чего красивая девушка! У нее даже имя переводится как райская роза. Вот, чужеземец, до чего красива, вах! – рассказывала старушка, поднимая руки к небу при каждом упоминании членов правящей фамилии. – Ты кушай, дорогой, кушай, - добавляла она, подкладывая Ивору какие-то фрукты.
- Случилось нашему царю, да будет жизнь его безоблачной, рыбачить на берегу озера. Выловил он, да ниспошлет ему небо в дальнейшем менее опасные уловы, бутылку! Старая была бутылка, все в иле и ракушках. Почистил ее царь, а потом пробку-то и выдернул. Заволокло все вокруг густым дымом, появился из дыма джин, побери его шайтан, сына шакала. Поблагодарил он, чтоб оглохнуть ему и ослепнуть, нашего царя за освобождение, попросил любое желание загадать, исполнить обещался.
- И что же попросил ваш царь? – спросил Ивор.
- О, чужеземец, в том и дело, что ничего не попросил царь, да не убудет у него мудрости! – распалялась старушка. – Сказал джину, чтоб ему пусто было, что ничего ему не надо. Что в государстве все в порядке, что с соседями мир, что и дома все хорошо, да будет так до скончания веков! Сказал царь: «Ничего мне от тебя не надо, дорогой. Живи свободно и не поминай злым словом». А этот сын шакала, да чтоб повыпадали у него все зубы, говорит тогда: «Я за тебя самое сложное решение приму» и исчез, да чтоб он сгинул на века! Вернулся наш царь к себе во дворец, а там горе, плач великий, - налетел джин, шайтан проклятущий, и унес красавицу Айшегюль.
- Да, хороша благодарность, - протянул Ивор.
- Вах, чужеземец, скольких воинов могучих посылал царь к пещере джина, чтоб дочь спасли. Уже и замуж за спасителя отдать клялся. Но никто ее освободить не смог, с пустыми руками домой возвращались. После витязей стал царь любого желающего посылать. Но и они ни с чем приходили. Вот теперь и до нежелающих дошел царь, вот до чего отчаяние довело! Любого чужестранца, что в столице объявляется, посылает наш царь, да будет он благословлен, за дочерью. Но страшен джин, вай как страшен, - качала головой старуха. – Те, что с ним бились, насилу живыми уходили.
Да, пищи для размышлений бабулька дала много. А ведь Ивор уже выяснил, что ему как раз в столицу нужно было. И не просто, а к самому царю на поклон. Потому что та самая волшебная корунь-трава только в царском саду росла.
Столица, город Шахебат, поразила Ивора. В городе вместо привычных берез и липок росли кипарисы, инжир и хурма. Люди жили в глинобитных домах, украшенных коврами, а за высокими заборами прятались дворики с фонтанчиками. Над городом возвышались шпили минаретов и дворца. Дворец, изукрашенный мозаикой, тоже поражал воображение роскошью и непривычной архитектурой. К царю, правда, Ивора сразу пустили. И царь (третий знакомый травнику царь) казался вполне приличным. Юноша изложил царю свою просьбу. А царь юноше – свои требования.
- Я ж за тебя, чужеземец, дочь отдам, если ты ее освободишь. А если в бою с джином погибнешь, так мы тебя в песнях увековечим. Дело беспроигрышное в любом случае.
- Мне, царь, корунь-трава нужнее песен, - твердил Ивор.
- Не будет царевны – не будет и травы, - улыбнулся царь.
Вот так и отправился Ивор царевну спасать. Пришел на берег того озера, где царь бутылку выловил, нашел пещеру. Огромный черный провал в скале, как ход в преисподнюю. Муторно, жутко. Но делать нечего. Брата спасать надо. Вот и полез Ивор к джину в гости. Темень кругом, каменная глыба давит. Шел травник по проходу вглубь горы час, не меньше, все больше нагнеталось напряжение. Тут затряслись стены, задрожал пол, раздался голос отовсюду.
- Кто ты такой, смертный? Зачем пожаловал?
- Ивором кличут, - отозвался травник, пытаясь сохранить остатки спокойствия. – Пришел за царевной Айшегюль.
Появился перед юношей огромный джин. Выше векового дуба, восемь рук, в каждой руке по кривой сабле, каждая с пол Ивора размером.
- Давай драться, раз пришел! – загрохотал джин.
Но Ивор не пошевелился. Не обнажил меча, не вскинул лука, только головой покачал.
- Так ты волшебник?! – заорал громче прежнего джин. И тут же пропали сабли из его рук, появились вместо них молнии и огненные шары.
- Нет, не волшебник, - просто ответил Ивор.
- Что? Да я тебя… голыми руками разорву! – снова закричал джин и бросился к юноше.
- Не думаю, - спокойно ответил травник.
- Это почему? – джин от удивления даже остановился.
- Логика, джин, логика, - улыбнулся Ивор. – Ты ж ни одного из так называемых спасителей даже не покалечил. А их тут было много, а по слухам очень много. Большая статистическая выборка. Результатам доверять можно. Значит, и меня не тронешь.
Джин отреагировал на такое заявление вытаращенными глазами и отпавшей челюстью. А Ивор продолжал:
- Ты же не плач на весь мир устроить хочешь, ты отблагодарить пытаешься за освобождение.
- Какая странная у меня благодарность выходит, - рассмеялся джин. – Не кажется? Я ж царевну украл? Украл. Ее уже два года вернуть пытаются. От моей, как ты выразился, благодарности в стране только траур и печаль.
- Да, - согласился травник. – Но, если вспомнить твою беседу с царем и мыслить логически, то и этому есть объяснение.
- Ха, - подтрунивал джин. – Мне бы хотелось узнать, какое.
- Ты же сказал царю, что примешь за него самое трудное решение.
Джин кивнул.
- А какое решение может быть сложнее, чем поиск хорошего мужа для дочери? Она ж царевна, за ней и приданое, и часть царства, и влияние… Задача очень непростая. Вот ты и стараешься, - посочувствовал джину Ивор.
- А ты непрост, парень, не прост, - засмеялся джин. – Ты что, вправду, считаешь себя достойным царевны?
- Я? – искренне удивился Ивор. – Ну что ты, в самом деле? Нет. Я в эту страну не за женой приехал. Да и здесь, если честно, не по своей воле оказался.
- А зачем ты тогда пришел? – спросил джин.
- Понимаешь, моего брата змея отравила. Нужно противоядие, корунь-трава. А она только в царском саду растет. Не верну царевну – не спасу брата.
- Хм, а я царевну тому, кто ее счастливой сделать не сможет, не отдам, - ухмыльнулся джин. – Что делать будешь? Может, все-таки драться?
- Ой, далась тебе эта драка, - отмахнулся Ивор. – Мы, два разумных существа, что, не можем поговорить и решить, как быть дальше?
- Можем, - согласился джин. – Только я одного не пойму, ты чего царевну в жены взять не хочешь? Она ж красивая. Не зря «Райская роза». Чего проще – влюбился и женился.
- Не мне тебе рассказывать, что не из-за красоты женятся, - покачал головой Ивор. – Я ж с ней незнаком даже. Может, она красивая, но злобная и сварливая? Или безграмотная, тупая, как дерево?
Джин зашелся таким смехом, что стены задрожали, а с потолка камушки посыпались.
- Да, такие, как ты, сюда еще не заходили! С царевной он незнаком, ну надо же! Это мы исправим. Даю тебе на знакомство неделю, и не бойся, для мира она часом будет. Потом подумаем, что с тобой дальше делать.
Проводил джин Ивора дальше в самое сердце горы. Там в прекрасном саду в беседке сидела царевна Айшегюль. Что и говорить, красива была царевна. Черноволоса, черноока, стан тонкий, гибкий, как сабля. Джин представил молодых людей друг другу и своими делами занялся. Может, для мира эта неделя часом была, но для Ивора была она короче минуты. Влюбился он в Айшегюль, умницу и красавицу.
- Ну что? – спросил через неделю джин. – Все еще не хочешь царевну в жены брать?
- Люблю я ее, - честно признался Ивор. - Другой такой я еще нигде не встречал. Но свадьбе быть, только если и я ей люб.
Красавица царевна без Ивора жизни себе больше не представляла, так любила.
Обрадовался джин, поздравил влюбленных и в тот же миг перенес во дворец царя. Радости было, слез, веселья. Потом пир горой закатили – свадьбу праздновали. Объяснили Ивор и Айшегюль царю, зачем джин царевну крал. Понял царь, подивился мудрости джина и зла на него не держал, даже на свадьбу пригласил.
Три дня праздновали во дворце свадьбу. А на четвертый засобирался Ивор домой, травы целебной набрал. Попрощались молодые с царем, повернул Ивор кольцо, и тут же оказался с женой в Тропе. Отвел Ивор Айшегюль к отцу, а тот ему все новости рассказал. Новости же были такие, что только за голову хватайся. Пока Ивор траву искал, Иванко таких дел наворотил, что не придумать теперь, с какой стороны начинать распутывать. Когда хамил слугам и придворным, Марьюшка его выгораживала, про змееву жену рассказывала. Царь, вроде, проникся. Терпел первое время. Потом, после какого-то очередного скандала, хотел было зятя в тюрьму упрятать, но царевна выпросила, чтобы мужа просто в тереме заперли. Вот так всегда. Хочется, как лучше, а получается, ну, как получается. К сожалению, послушал царь дочку, а Иванко в тюрьме спокойней было бы. Там окон нет. А в тереме есть. Ну, из окна он заморскую делегацию увидел. Всем рассказал, что он о них и о царе думал. Тут уж тесть его не вытерпел. Повелел зятя в холодную упрятать и в тот же день приказ о казни подмахнул. Казнь должна была, кстати, состоятся на следующий день. Марьюшка отца уговаривала, плакала, голодовку объявила. Но царь слушать ее не стал, казнь не отменил.
Побежал Ивор во дворец, царю в ноги упал.
- Казнь будет, - отчеканил государь вместо «здрасте».
- Он из-за проклятия такой, - доказывал Ивор.
- Ага, уже поверил! – взъярился царь. – Многие мне тут про это яко бы проклятие толкуют, вот только не верю я в это!
- Я лекарство достал! Дай брата вылечить!
- Хамство лечится только одним способом. А именно – усекновением головы. Понял? Или тебя тоже так полечить?
- Полечи, - с вызовом ответил травник. – Пусть все знают, что если бы твой зять в бою со змеем ногу потерял, ты б его тоже убил. А что это цена за спасение твоей единственной дочери, даже и не подумал.
Царь покричал еще маленько, но понял, что Ивор дело говорит. Велел привести Иванко прямо в тронную залу.
- Только знай, Ивор, - добавил царь. – Если это «лекарство» не подействует, то другого никто ждать не будет.
Когда стража привела Иванко, то травник брата не узнал. Заросший, чумазый, в каком-то рванье. Но самое страшное – совершенно дикий, безумный взгляд. Для полноты картины только пены у рта не хватало.
- Иванко! – окликнул Ивор вырывающегося из рук стражников человека. Тот зарычал по-звериному и сделал попытку накинуться на брата. – Ты что, не узнаешь меня?
- Впервые вижу, нелюдь! – выкрикнул Иванко и снова попытался вырваться.
- А ты не верил, царь! – упрекнул государя Ивор. – Он же и меня не узнает!
В этот момент Иванко изловчился, вывернулся-таки и набросился на Ивора. Безумие придало звездочету сил, и если бы ни помощь стражников, убил бы Иванко брата. Но царского зятя скрутили, Ивор напоил брата зельем, Иванко забился в судороге и потерял сознание.
Три дня и три ночи был звездочет в беспамятстве. А Ивор за ним ухаживал. Когда Иванко, наконец, пришел в себя, он очень удивился тому, что брат за ним, как за больным ходит. Оказалось, что последнее, что помнил Иванко, – день свадьбы. Ну, Ивор брату рассказал о его художествах. Верить словам брата Иванко, ясное дело, не хотелось, но пришлось. Схватился звездочет за голову:
- Спасибо тебе, брат, спас меня. Только сдается мне, что зря. Как теперь жить? Как людям на глаза показаться? А Марья… Как с ней теперь разговаривать?
- Знаешь, брат, мы живы. Значит, все можно исправить, - подбодрил Ивор брата.
- Спасибо, Ивор, - бросил Иванко, выбегая из комнаты. Первым делом отыскал звездочет возлюбленную свою, стал прощения просить. А Марьюшка так рада была, что муж дорогой снова собой стал, что только плакать могла от радости. С царем объясняться было трудней, но и он указ о казни отменил. Постепенно все наладилось.
И стали братья с семьями жить в согласии и счастии. Ивор, как и прежде, травы целебные выращивал, людей лечил. А Иванко царем стал, но звездные истории любил. По-прежнему их собирал и записывал. А после рассказывал их детям и внукам.

Два брата пошли вместе путешествовать. В полдень они легли отдохнуть в лесу. Когда они проснулись, то увидали - подле них лежит камень и на камне что-то написано. Они стали разбирать и прочли: "Кто найдет этот камень, тот пускай идет прямо в лес на восход солнца. В лесу придет река: пускай плывет через эту реку на другую сторону. Увидишь медведицу с медвежатами: отними медвежат у медведицы и беги без оглядки прямо в гору. На горе увидишь дом, и в доме том найдешь счастие".

Братья прочли, что было написано, и меньшой сказал:

Давай пойдем вместе. Может быть, мы переплывем эту реку, донесем медвежат до дому и вместе найдем счастие.

Тогда старший сказал:

Я не пойду в лес за медвежатами и тебе не советую. Первое дело: никто не знает - правда ли написана на этом камне; может быть, все это написано на смех. Да, может быть, мы и не так разобрали. Второе: если и правда написана, - пойдем мы в лес, придет ночь, мы не попадем на реку и заблудимся.

Да если и найдем реку, как мы переплывем ее? Может быть, она быстра и широка? Третье: если и переплывем реку, - разве легкое дело отнять у медведицы медвежат? Она нас задерет, и мы вместо счастия пропадем ни за что.

Четвертое дело: если нам и удастся унести медвежат, - мы не добежим без отдыха в гору.

Главное же дело, не сказано: какое счастие мы найдем в этом доме? Может быть, нас там ждет такое счастие, какого нам вовсе не нужно.

А младший сказал:

По-моему, не так. Напрасно этого писать на камне не стали бы. И все написано ясно. Первое дело: нам беды не будет, если и попытаемся. Второе дело: если мы не пойдем, кто-нибудь другой прочтет надпись на камне и найдет счастие, а мы останемся ни при чем. Третье дело: не потрудиться да не поработать, ничто в свете не радует. Четвертое: не хочу я, чтоб подумали, что я чего-нибудь да побоялся.

Тогда старший сказал:

И пословица говорит: "Искать большого счастия - малое потерять"; да еще: "Не сули журавля в небе, а дай синицу в руки".

А меньшой сказал:

А я слыхал: "Волков бояться, в лес не ходить"; да еще: "Под лежачий камень вода не потечет". По мне, надо идти.

Меньшой брат пошел, а старший остался.

Как только меньшой брат вошел в лес, он напал на реку, переплыл ее и тут же на берегу увидал медведицу. Она спала. Он ухватил медвежат и побежал без оглядки на гору. Только что добежал до верху, - выходит ему навстречу народ, подвезли ему карету, повезли в город и сделали царем.

Он царствовал пять лет. На шестой год пришел на него войной другой царь, сильнее его; завоевал город и прогнал его. Тогда меньшой брат пошел опять странствовать и пришел к старшему брату.

Старший брат жил в деревне ни богато, ни бедно. Братья обрадовались друг другу и стали рассказывать про свою жизнь.

Старший брат и говорит:

Вот и вышла моя правда: я все время жил тихо и хорошо, а ты хошь и был царем, зато много горя видел.

А меньшой сказал:

Я не тужу, что пошел тогда в лес на гору; хоть мне и плохо теперь, зато есть, чем помянуть мою жизнь, а тебе и помянуть-то нечем. Вот и

Два брата - произведение Евгения Шварца, с которым стоит познакомить своих детей. В нем говорится о сыновьях лесника. Братья все время бранились, что беспокоило родителей. В одну из таких ссор первый брат потерял второго. Родители отправили его на поиски. Найдет ли он младшего члена семейства? Куда забредет первый сын лесника, вернет ли домой потерявшегося брата? Прочтите об этом вместе с детьми из сказки. Она учит ценить кровные узы, напоминает о преданности семье, помощи слабым существам и противостоянии злу.

Деревья разговаривать не умеют и стоят на месте как вкопанные, но всё-таки они живые. Они дышат. Они растут всю жизнь. Даже огромные старики-деревья и те каждый год подрастают, как маленькие дети.

Стада пасут пастухи, а о лесах заботятся лесничие.

И вот в одном огромном лесу жил-был лесничий, по имени Чернобородый. Он целый день бродил взад и вперёд по лесу, и каждое дерево на своём участке знал он по имени.

В лесу лесничий всегда был весел, но зато дома он часто вздыхал и хмурился. В лесу у него всё шло хорошо, а дома бедного лесничего очень огорчали его сыновья. Звали их Старший и Младший. Старшему было двенадцать лет, а Младшему — семь. Как лесничий ни уговаривал своих детей, сколько ни просил, братья ссорились каждый день, как чужие.

И вот однажды — было это двадцать восьмого декабря утром — позвал лесничий сыновей и сказал, что ёлки к Новому году он им не устроит. За ёлочными украшениями надо ехать в город. Маму послать — её по дороге волки съедят. Самому ехать — он не умеет по магазинам ходить. А вдвоём ехать тоже нельзя. Без родителей старший брат младшего совсем погубит.

Старший был мальчик умный. Он хорошо учился, много читал и умел убедительно говорить. И вот он стал убеждать отца, что он не обидит Младшего и что дома всё будет в полном порядке, пока родители не вернутся из города.

— Ты даёшь мне слово? — спросил отец.

— Даю честное слово, — ответил Старший.

— Хорошо, — сказал отец. — Три дня нас не будет дома. Мы вернёмся тридцать первого вечером, часов в восемь. До этого времени ты здесь будешь хозяином. Ты отвечаешь за дом, а главное — за брата. Ты ему будешь вместо отца. Смотри же!

И вот мама приготовила на три дня три обеда, три завтрака и три ужина и показала мальчикам, как их нужно разогревать.

А отец принёс дров на три дня и дал Старшему коробку спичек. После этого запрягли лошадь в сани, бубенчики зазвенели, полозья заскрипели, и родители уехали.

Первый день прошёл хорошо. Второй — ещё лучше.

И вот наступило тридцать первое декабря. В шесть часов накормил Старший Младшего ужином и сел читать книжку «Приключения Синдбада-Морехода». И дошёл он до самого интересного места, когда появляется над кораблём птица Рок, огромная, как туча, и несёт она в когтях камень величиною с дом.

— Поиграй со мной, пожалуйста.

Их ссоры всегда так и начинались. Младший скучал без Старшего, а тот гнал брата безо всякой жалости и кричал: «Оставь меня в покое!»

И на этот раз кончилось дело худо. Старший терпел-терпел, потом схватил Младшего за шиворот, крикнул: «Оставь меня в покое!» — вытолкал его во двор и запер дверь.

А ведь зимой темнеет рано, и во дворе стояла уже тёмная ночь. Младший забарабанил в дверь кулаками и закричал:

— Что ты делаешь! Ведь ты мне вместо отца!

У Старшего сжалось на миг сердце, он сделал шаг к двери, но потом подумал:

«Ладно, ладно. Я только прочту пять строчек и пущу его обратно. За это время ничего с ним не случится».

Старший вскочил и закричал:

— Что же это! Что я наделал! Младший там на морозе, один, неодетый!

И он бросился во двор.

Стояла тёмная-тёмная ночь, и тихо-тихо было вокруг.

Тогда Старший зажёг фонарь и с фонарём обыскал все закоулки во дворе.

Брат пропал бесследно.

Свежий снег запорошил землю, и на снегу не было следов Младшего. Он исчез, как будто его унесла птица Рок.

Старший горько заплакал и громко попросил у Младшего прощенья.

Но и это не помогло. Младший брат не отзывался.

Часы в доме пробили восемь раз, и в ту же минуту далеко-далеко в лесу зазвенели бубенчики.

«Наши возвращаются,- подумал с тоскою Старший.- Ах, если бы всё передвинулось на два часа назад! Я не выгнал бы младшего брата во двор. И теперь мы стояли бы рядом и радовались».

А бубенчики звенели всё ближе и ближе; вот стало слышно, как фыркает лошадь, вот заскрипели полозья, и сани въехали во двор. И отец выскочил из саней. Его чёрная борода на морозе покрылась инеем и теперь была совсем белая.

Вслед за отцом из саней вышла мать с большой корзинкой в руке. И отец и мать были веселы, — они не знали, что дома случилось такое несчастье.

— Зачем ты выбежал во двор без пальто? — спросила мать.

— А где Младший? — спросил отец. Старший не ответил ни слова.

— Где твой младший брат? — спросил отец ещё раз. И Старший заплакал. И отец взял его за руку и повёл в дом. И мать молча пошла за ними. И Старший всё рассказал родителям.

Кончив рассказ, мальчик взглянул на отца. В комнате было тепло, а иней на бороде отца не растаял. И Старший вскрикнул. Он вдруг понял, что теперь борода отца бела не от инея. Отец так огорчился, что даже поседел.

— Одевайся, — сказал отец тихо.- Одевайся и уходи. И не смей возвращаться, пока не разыщешь своего младшего брата.

— Что же, мы теперь совсем без детей останемся? — спросила мать плача, но отец ей ничего не ответил. И Старший оделся, взял фонарь и вышел из дому.

Он шёл и звал брата, шёл и звал, но никто ему не отвечал. Знакомый лес стеной стоял вокруг, но Старшему казалось, что он теперь один на свете. Деревья, конечно, живые существа, но разговаривать они не умеют и стоят на месте как вкопанные. А кроме того, зимою они спят крепким сном. И мальчику не с кем было поговорить. Он шёл по тем местам, где часто бегал с младшим братом. И трудно было ему теперь понять, почему это они всю жизнь ссорились, как чужие. Он вспомнил, какой Младший был худенький, и как на затылке у него прядь волос всегда стояла дыбом, и как он смеялся, когда Старший изредка шутил с ним, и как радовался и старался, когда Старший принимал его в свою игру. И Старший так жалел брата, что не замечал ни холода, ни темноты, ни тишины. Только изредка ему становилось очень жутко, и он оглядывался по сторонам, как заяц. Старший, правда, был уже большой мальчик, двенадцати лет, но рядом с огромными деревьями в лесу он казался совсем маленьким.

Вот кончился участок отца и начался участок соседнего лесничего, который приезжал в гости каждое воскресенье играть с отцом в шахматы. Кончился и его участок, и мальчик зашагал по участку лесничего, который бывал у них в гостях только раз в месяц. А потом пошли участки лесничих, которых мальчик видел только раз в три месяца, раз в полгода, раз в год. Свеча в фонаре давно погасла, а Старший шагал, шагал, шагал всё быстрее и быстрее.

Вот уже кончились участки таких лесничих, о которых Старший только слышал, но не встречал ни разу в жизни. А потом дорожка пошла всё вверх и вверх, и, когда рассвело, мальчик увидел: кругом, куда ни глянешь, всё горы и горы, покрытые густыми лесами.

Старший остановился.

Он знал, что от их дома до гор семь недель езды. Как же он добрался сюда за одну только ночь?

И вдруг мальчик услышал где-то далеко-далеко лёгкий звон. Сначала ему показалось, что это звенит у него в ушах. Потом он задрожал от радости, — не бубенчики ли это? Может быть, младший брат нашёлся и отец гонится за Старшим в санях, чтобы отвезти его домой?

Но звон не приближался, и никогда бубенчики не звенели так тоненько и так ровно.

— Пойду и узнаю, что там за звон,- сказал Старший.

Он шёл час, и два, и три. Звон становился всё громче и громче. И вот мальчик очутился среди удивительных деревьев, — высокие сосны росли вокруг, но они были прозрачные, как стёкла. Верхушки сосен сверкали на солнце так, что больно было смотреть. Сосны раскачивались на ветру, ветки били о ветки и звенели, звенели, звенели.

Мальчик пошёл дальше и увидел прозрачные ёлки, прозрачные берёзы, прозрачные клёны. Огромный прозрачный дуб стоял среди поляны и звенел басом, как шмель. Мальчик поскользнулся и посмотрел под ноги. Что это? И земля в этом лесу прозрачна! А в земле темнеют и переплетаются, как змеи, и уходят в глубину прозрачные корни деревьев.

Мальчик подошёл к берёзе и отломил веточку. И, пока он её разглядывал, веточка растаяла, как ледяная сосулька.

И Старший понял: лес, промёрзший насквозь, превратившийся в лёд, стоит вокруг. И растёт этот лес на ледяной земле, и корни деревьев тоже ледяные.

— Здесь такой страшный мороз, почему же мне не холодно? — спросил Старший.

— Я распорядился, чтобы холод не причинил тебе до поры до времени никакого вреда, — ответил кто-то тоненьким звонким голосом.

Мальчик оглянулся.

Позади стоял высокий старик в шубе, шапке и валенках из чистого снега. Борода и усы у старика были ледяные и позванивали тихонько, когда он говорил. Старик смотрел на мальчика не мигая. Не доброе и не злое лицо его было до того спокойно, что у мальчика сжалось сердце.

А старик, помолчав, повторил отчётливо, гладко, как будто он читал по книжке или диктовал:

— Я. Распорядился. Чтобы холод. Не причинил тебе. До поры до времени. Ни малейшего вреда. Ты знаешь, кто я?

— Вы как будто Дедушка Мороз? — спросил мальчик.

— Отнюдь нет! — ответил старик холодно. — Дедушка Мороз — мой сын. Я проклял его. Этот здоровяк слишком добродушен. Я — Прадедушка Мороз, а это совсем другое дело, мой юный друг. Следуй за мной.

И старик пошёл вперёд, неслышно ступая по льду своими мягкими белоснежными валенками.

Вскоре они остановились у высокого крутого холма. Прадедушка Мороз порылся в снегу, из которого была сделана его шуба, и вытащил огромный ледяной ключ. Щёлкнул замок, и тяжёлые ледяные ворота открылись в холме.

— Следуй за мной, — повторил старик.

— Но ведь мне нужно искать брата! — воскликнул мальчик.

— Твой брат здесь, — сказал Прадедушка Мороз спокойно.
— Следуй за мной.

И они вошли в холм, и ворота со звоном захлопнулись, и Старший оказался в огромном, пустом, ледяном зале. Сквозь открытые настежь высокие двери виден был следующий зал, а за ним ещё и ещё. Казалось, что нет конца этим просторным, пустынным комнатам. На стенах светились круглые ледяные фонари. Над дверью в соседний зал, на ледяной табличке, была вырезана цифра «2».

— В моём дворце сорок девять таких зал. Следуй за мной, — приказал Прадедушка Мороз.

Ледяной пол был такой скользкий, что мальчик упал два раза, но старик даже не обернулся. Он мерно шагал вперёд и остановился только в двадцать пятом зале ледяного дворца.

Посреди этого зала стояла высокая белая печь. Мальчик обрадовался. Ему так хотелось погреться.

Но в печке этой ледяные поленья горели чёрным пламенем. Чёрные отблески прыгали по полу. Из печной дверцы тянуло леденящим холодом. И Прадедушка Мороз опустился на ледяную скамейку у ледяной печки и протянул свои ледяные пальцы к ледяному пламени.

— Садись рядом, помёрзнем, — предложил он мальчику.

Мальчик ничего не ответил.

А старик уселся поудобнее и мёрз, мёрз, мёрз, пока ледяные поленья не превратились в ледяные угольки.

Тогда Прадедушка Мороз заново набил печь ледяными дровами и разжёг их ледяными спичками.

— Ну, а теперь я некоторое время посвящу беседе с тобою, — сказал он мальчику. — Ты. Должен. Слушать. Меня. Внимательно. Понял?

Мальчик кивнул головой.

И Прадедушка Мороз продолжал отчётливо и гладко:

— Ты. Выгнал. Младшего брата. На мороз. Сказав. Чтобы он. Оставил. Тебя. В покое. Мне нравится этот поступок. Ты любишь покой так же, как я. Ты останешься здесь навеки. Понял?

— Но ведь нас дома ждут! — воскликнул Старший жалобно.

— Ты. Останешься. Здесь. Навеки, — повторил Прадедушка Мороз.

Он подошёл к печке, потряс полами своей снежной шубы, и мальчик вскрикнул горестно. Из снега на ледяной пол посыпались птицы. Синицы, поползни, дятлы, маленькие лесные зверюшки, взъерошенные и окоченевшие, горкой легли на полу.

— Эти суетливые существа даже зимой не оставляют лес в покое, — сказал старик.

— Они мёртвые? — спросил мальчик.

— Я успокоил их, но не совсем, — ответил Прадедушка Мороз. — Их следует вертеть перед печкой, пока они не станут совсем прозрачными и ледяными. Займись. Немедленно. Этим. Полезным. Делом.

— Я убегу! — крикнул мальчик.

— Ты никуда не убежишь! — ответил Прадедушка Мороз твердо. — Брат твой заперт в сорок девятом зале. Пока что он удержит тебя здесь, а впоследствии ты привыкнешь ко мне. Принимайся за работу.

И мальчик уселся перед открытой дверцей печки. Он поднял с полу дятла, и руки у него задрожали. Ему казалось, что птица ещё дышит. Но старик не мигая смотрел на мальчика, и мальчик угрюмо протянул дятла к ледяному пламени.

И перья несчастной птицы сначала побелели, как снег. Потом вся она стала твёрдой, как камень. А когда она сделалась прозрачной, как стекло, старик сказал:

— Готово! Принимайся за следующую.

До поздней ночи работал мальчик, а Прадедушка Мороз неподвижно стоял возле.

Потом он осторожно уложил ледяных птиц в мешок и спросил мальчика:

— Руки у тебя не замёрзли?

— Нет, — ответил он.

— Это я распорядился, чтобы холод не причинил тебе до поры до времени никакого вреда,- сказал старик.- Но помни! Если. Ты. Ослушаешься. Меня. То я. Тебя. Заморожу. Сиди здесь и жди. Я скоро вернусь.

И Прадедушка Мороз, взяв мешок, ушёл в глубину дворца, и мальчик остался один.

Где-то далеко-далеко захлопнулась со звоном дверь, и эхо перекатилось по всем залам.

И Прадедушка Мороз вернулся с пустым мешком.

— Пришло время удалиться ко сну, — сказал Прадедушка Мороз. И он указал мальчику на ледяную кровать, которая стояла в углу. Сам он занял такую же кровать в противоположном конце зала.

Прошло две-три минуты, и мальчику показалось, что кто-то заводит карманные часы. Но он понял вскоре, что это тихонько храпит во сне Прадедушка Мороз.

Утром старик разбудил его.

— Отправляйся в кладовую, — сказал он. — Двери в неё находятся в левом углу зала. Принеси завтрак номер один. Он стоит на полке номер девять.

И мальчик пошёл в кладовую. Она была большая, как зал. Замороженная еда стояла на полках. И Старший принёс на ледяном блюде завтрак номер один.

И котлеты, и чай, и хлеб — всё было ледяное, и всё это надо было грызть или сосать, как леденцы.

— Я удаляюсь на промысел, — сказал Прадедушка Мороз, окончив завтрак. — Можешь бродить по всем комнатам и даже выходить из дворца.

И Прадедушка Мороз удалился, неслышно ступая своими белоснежными валенками, а мальчик бросился в сорок девятый зал. Он бежал, и падал, и звал брата во весь голос, но только эхо отвечало ему. И вот он добрался, наконец, до сорок девятого зала и остановился как вкопанный.

Все двери были открыты настежь, кроме одной, последней, над которой стояла цифра «49». Последний зал был заперт наглухо.

— Младший! — крикнул старший брат. — Я пришёл за тобой. Ты здесь?

«Ты здесь?» — повторило эхо.

Дверь была вырезана из цельного промёрзшего ледяного дуба. Мальчик уцепился ногтями за ледяную дубовую кору, но пальцы его скользили и срывались. Тогда он стал колотить в дверь кулаками, плечом, ногами, пока совсем не выбился из сил. И хоть бы ледяная щепочка откололась от ледяного дуба.

И мальчик тихо вернулся обратно, и почти тотчас же в зал вошёл Прадедушка Мороз.

И после ледяного обеда до поздней ночи мальчик вертел перед ледяным огнём несчастных замёрзших птиц, белок и зайцев.

Так и пошли дни за днями.

И все эти дни Старший думал, и думал, и думал только об одном: чем бы разбить ему ледяную дубовую дверь. Он обыскал всю кладовую. Он ворочал мешки с замороженной капустой, с замороженным зерном, с замороженными орехами, надеясь найти топор. И он нашёл его наконец, но и топор отскакивал от ледяного дуба, как от камня.

И Старший думал, думал, и наяву и во сне, всё об одном, всё об одном.

И старик хвалил мальчика за спокойствие. Стоя у печки неподвижно, как столб, глядя, как превращаются в лёд птицы, зайцы, белки, Прадедушка Мороз говорил:

— Нет, я не ошибся в тебе, мой юный друг. «Оставь меня в покое!» — какие великие слова. С помощью этих слов люди постоянно губят своих братьев. «Оставь меня в покое!» Эти. Великие. Слова. Установят. Когда-нибудь. Вечный. Покой. На земле.

И отец, и мать, и бедный младший брат, и все знакомые лесничие говорили просто, а Прадедушка Мороз как будто читал по книжке, и разговор его наводил такую же тоску, как огромные пронумерованные залы.

Старик любил вспоминать о древних-древних временах, когда ледники покрывали почти всю землю.

— Ах, как тихо, как прекрасно было тогда жить на белом, холодном свете! — рассказывал он, и его ледяные усы и борода звенели тихонько.- Я был тогда молод и полон сил. Куда исчезли мои дорогие друзья — спокойные, солидные, гигантские мамонты! Как я любил беседовать с ними! Правда, язык мамонтов труден. У этих огромных животных и слова были огромные, необычайно длинные. Чтобы произнести одно только слово на языке мамонтов, нужно было потратить двое, а иногда и трое суток. Но. Там. Некуда. Было. Спешить.

И вот однажды, слушая рассказы Прадедушки Мороза, мальчик вскочил и запрыгал на месте как бешеный.

— Что значит твоё нелепое поведение? — спросил старик сухо.

Мальчик не ответил ни слова, но сердце его так и стучало от радости.

Когда думаешь всё об одном и об одном, то непременно в конце концов придумаешь, что делать.

Мальчик вспомнил, что у него в кармане лежат те самые спички, которые ему дал отец, уезжая в город.

И на другое же утро, едва Прадедушка Мороз отправился на промысел, мальчик взял из кладовой топор и верёвку и выбежал из дворца.

Старик пошёл налево, а мальчик побежал направо, к живому лесу, который темнел за прозрачными стволами ледяных деревьев. На самой опушке живого леса лежала в снегу огромная сосна. И топор застучал, и мальчик вернулся во дворец с большой вязанкой дров.

У ледяной дубовой двери в сорок девятый зал мальчик разложил высокий костёр. Вспыхнула спичка, затрещали щепки, загорелись дрова, запрыгало настоящее пламя, и мальчик засмеялся от радости. Он уселся у огня и грелся, грелся, грелся.

Дубовая дверь сначала только блестела и сверкала так, что больно было смотреть, но вот, наконец, вся она покрылась мелкими водяными капельками. И когда костёр погас, мальчик увидел: дверь чуть-чуть подтаяла.

— Ага! — сказал он и ударил по двери топором. Но ледяной дуб по-прежнему был твёрд, как камень.

— Ладно! — сказал мальчик. — Завтра начнем сначала.

Вечером, сидя у ледяной печки, мальчик взял и осторожно припрятал в рукав маленькую синичку. Прадедушка Мороз ничего не заметил. И на другой день, когда костёр разгорелся, мальчик протянул птицу к огню.

Он ждал, ждал, и вдруг клюв у птицы дрогнул, и глаза открылись, и она посмотрела на мальчика.

— Здравствуй! — сказал ей мальчик, чуть не плача от радости. — Погоди, Прадедушка Мороз! Мы ещё поживём!

И каждый день теперь отогревал мальчик птиц, белок и зайцев. Он устроил своим новым друзьям снеговые домики в уголках зала, где было потемнее. Домики эти он устлал мохом, который набрал в живом лесу. Конечно, по ночам было холодно, но зато потом, у костра, и птицы, и белки, и зайцы запасались теплом до завтрашнего утра.

Мешки с капустой, зерном и орехами теперь пошли в дело. Мальчик кормил своих друзей до отвала. А потом он играл с ними у огня или рассказывал о своём брате, который спрятан там, за дверью.

И ему казалось, что и птицы, и белки, и зайцы понимают его.

И вот однажды мальчик, как всегда, принёс вязанку дров, развёл костёр и уселся у огня. Но никто из его друзей не вышел из своих снеговых домиков.

Мальчик хотел спросить: «Где же вы?» — но тяжёлая ледяная рука с силой оттолкнула его от огня.

Это Прадедушка Мороз подкрался к нему, неслышно ступая своими белоснежными валенками.

Он дунул на костёр, и поленья стали прозрачными, а пламя чёрным. И когда ледяные дрова догорели, дубовая дверь стала такою, как много дней назад.

— Ещё. Раз. Попадёшься. Заморожу! — сказал Прадедушка Мороз холодно. И он поднял с пола топор и запрятал его глубоко в снегу своей шубы.

Целый день плакал мальчик. И ночью с горя заснул как убитый. И вдруг он услышал сквозь сон: кто-то осторожно мягкими лапками барабанит по его щеке.

Мальчик открыл глаза.

Заяц стоял возле.

И все его друзья собрались вокруг ледяной постели. Утром они не вышли из своих домиков, потому что почуяли опасность. Но теперь, когда Прадедушка Мороз уснул, они пришли на выручку к своему другу.

Когда мальчик проснулся, семь белок бросились к ледяной постели старика. Они нырнули в снег шубы Прадедушки Мороза и долго рылись там. И вдруг что-то зазвенело тихонечко.

— Оставьте меня в покое, — пробормотал во сне старик.

И белки спрыгнули на пол и побежали к мальчику.

И он увидел: они принесли в зубах большую связку ледяных ключей.

И мальчик всё понял.

С ключами в руках бросился он к сорок девятому залу. Друзья его летели, прыгали, бежали следом.

Вот и дубовая дверь.

Мальчик нашёл ключ с цифрой «49». Но где замочная скважина? Он искал, искал, искал… но напрасно.

Тогда поползень подлетел к двери. Цепляясь лапками за дубовую кору, поползень принялся ползать по двери вниз головою. И вот он нашёл что-то. И чирикнул негромко. И семь дятлов слетелись к тому месту двери, на которое указал поползень.

И дятлы терпеливо застучали своими твёрдыми клювами по льду. Они стучали, стучали, стучали, и вдруг четырёхугольная ледяная дощечка сорвалась с двери, упала на пол и разбилась.

А за дощечкой мальчик увидел большую замочную скважину. И он вставил ключ и повернул его, и замок щёлкнул, и упрямая дверь открылась наконец со звоном.

И мальчик, дрожа, вошёл в последний зал ледяного дворца. На полу грудами лежали прозрачные ледяные птицы и ледяные звери.

А на ледяном столе посреди комнаты стоял бедный младший брат. Он был очень грустный и глядел прямо перед собой, и слезы блестели у него на щеках, и прядь волос на затылке, как всегда, стояла дыбом. Но он был весь прозрачный, как стеклянный, и лицо его, и руки, и курточка, и прядь волос на затылке, и слезы на щеках — всё было ледяное. И он не дышал и молчал, ни слова не отвечая брату. А Старший шептал:

— Бежим, прошу тебя, бежим! Мама ждёт! Скорее бежим домой!

Не дождавшись ответа, Старший схватил своего ледяного брата на руки и побежал осторожно по ледяным залам к выходу из дворца, а друзья его летели, прыгали, мчались следом.

Прадедушка Мороз по-прежнему крепко спал. И они благополучно выбрались из дворца.

Солнце только что встало. Ледяные деревья сверкали так, что больно было смотреть. Старший побежал к живому лесу осторожно, боясь споткнуться и уронить Младшего. И вдруг громкий крик раздался позади.

— Мальчик! Мальчик! Мальчик!

Сразу стало страшно холодно. Старший почувствовал, что у него холодеют ноги, леденеют и отнимаются руки. А Младший печально глядел прямо перед собой, и застывшие слезы его блестели на солнце.

— Остановись! — приказал старик. Старший остановился.

И вдруг все птицы прижались к мальчику близко-близко, как будто покрыли его живой тёплой шубой.

И Старший ожил и побежал вперёд, осторожно глядя под ноги, изо всех сил оберегая младшего брата.

Старик приближался, а мальчик не смел бежать быстрее, — ледяная земля была такая скользкая. И вот, когда он уже думал, что погиб, зайцы вдруг бросились кубарем под ноги злому старику. И Прадедушка Мороз упал, а когда поднялся, то зайцы ещё раз и ещё раз свалили его на землю. Они делали это дрожа от страха, но надо же было спасти лучшего своего друга. И когда Прадедушка Мороз поднялся в последний раз, то мальчик, крепко держа в руках своего брата, уже был далеко внизу, в живом лесу. И Прадедушка Мороз заплакал от злости. И когда он заплакал, сразу стало теплее. И Старший увидел, что снег быстро тает вокруг, и ручьи бегут по оврагам. А внизу, у подножия гор, почки набухли на деревьях.

— Смотри — подснежник! — крикнул Старший радостно.

Но Младший не ответил ни слова. Он по-прежнему был неподвижен, как кукла, и печально глядел прямо перед собой.

— Ничего. Отец всё умеет делать! — сказал Старший Младшему.- Он оживит тебя. Наверное оживит!

И мальчик побежал со всех ног, крепко держа в руках брата. До гор Старший добрался так быстро с горя, а теперь он мчался, как вихрь, от радости. Ведь всё-таки брата он нашёл.

Вот кончились участки лесничих, о которых мальчик только слышал, и замелькали участки знакомых, которых мальчик видел раз в год, раз в полгода, раз в три месяца. И чем ближе было к дому, тем теплее становилось вокруг. Друзья-зайцы кувыркались от радости, друзья-белки прыгали с ветки на ветку, друзья-птицы свистели и пели. Деревья разговаривать не умеют, но и они шумели радостно, — ведь листья распустились, весна пришла.

И вдруг старший брат поскользнулся.

На дне ямки, под старым клёном, куда не заглядывало солнце, лежал подтаявший тёмный снег.

И Старший упал.

И бедный Младший ударился о корень дерева.

Сразу тихо-тихо стало в лесу.

И из снега вдруг негромко раздался знакомый тоненький голос:

— Конечно! От меня. Так. Легко. Не уйдёшь!

И Старший упал на землю и заплакал так горько, как не плакал ещё ни разу в жизни. Нет, ему нечем было утешиться.

Он плакал и плакал, пока не уснул с горя как убитый.

А птицы собрали Младшего по кусочкам, и белки сложили кусочек с кусочком своими цепкими лапками и склеили берёзовым клеем. И потом все они тесно окружили Младшего как бы живой тёплой шубкой. А когда взошло солнце, то все они улетели прочь. Младший лежал на весеннем солнышке, и оно осторожно, тихонечко согревало его. И вот слезы на лице у Младшего высохли. И глаза спокойно закрылись. И руки стали тёплыми. И курточка стала полосатой. И башмаки стали чёрными. И прядь волос на затылке стала мягкой. И мальчик вздохнул раз, и другой, и стал дышать ровно и спокойно, как всегда дышал во сне.

И когда Старший проснулся, брат его, целый и невредимый, спал на холмике. Старший стоял и хлопал глазами, ничего не понимая, а птицы свистели, лес шумел, и громко журчали ручьи в канавах.

Но вот Старший опомнился, бросился к Младшему и схватил его за руку.

А тот открыл глаза и спросил как ни в чём не бывало:

— А, это ты? Который час?

И Старший обнял его и помог ему встать, и оба брата помчались домой.

Мать и отец сидели рядом у открытого окна и молчали. И лицо у отца было такое же строгое и суровое, как в тот вечер, когда он приказал Старшему идти на поиски брата.

— Как птицы громко кричат сегодня, — сказала мать.

— Обрадовались теплу, — ответил отец.

— Белки прыгают с ветки на ветку, — сказала мать.

— И они тоже рады весне, — ответил отец.

— Слышишь?! — вдруг крикнула мать.

— Нет, — ответил отец. — А что случилось?

— Кто-то бежит сюда!

— Нет! — повторил отец печально. -Мне тоже всю зиму чудилось, что снег скрипит под окнами. Никто к нам не прибежит.

Но мать была уже во дворе и звала:

— Дети, дети!

И отец вышел за нею. И оба они увидели: по лесу бегут Старший и Младший, взявшись за руки.

Родители бросились к ним навстречу.

И когда все успокоились немного и вошли в дом, Старший взглянул на отца и ахнул от удивления.

Седая борода отца темнела на глазах, и вот она стала совсем чёрной, как прежде. И отец помолодел от этого лет на десять.

С горя люди седеют, а от радости седина исчезает, тает, как иней на солнце. Это, правда, бывает очень-очень редко, но всё-таки бывает.

И с тех пор они жили счастливо.

Правда, Старший говорил изредка брату:

— Оставь меня в покое.

Но сейчас же добавлял:

— Не надолго оставь, минут на десять, пожалуйста. Очень прошу тебя.

И Младший всегда слушался, потому что братья жили теперь дружно.

12. СКАЗКА О ДВУХ БРАТЬЯХ

Наряду с мифами о богах в Древнем Египте бытовали сказки, героями которых являются люди.

Одна из них - «Сказка о двух братьях» - была обнаружена в середине XIX века и получила всемирную известность, как древнейшее в мире литературное произведение.

Она была записана на девятнадцати листах папируса писцом Эннаной в XIII веке до н. э., то есть за несколько веков до создания гомеровского эпоса.

Свой труд Эннана закончил словами: «Для того, кто станет хулить это писание, да будет бог Тот врагом».

Хотя впоследствии были найдены еще более древние произведения египетской литературы, «Сказка о двух братьях» по-прежнему интересна и своей связью с египетской мифологией, и своими литературными достоинствами.

Герои сказки - братья Анупу и Бата, зажиточные крестьяне. Анупу был старшим и «имел дом и жену», а младший Бата «был им как сын».

Однажды, когда братья работали в поле, им не хватило зерна для посева, и Анупу послал Бату за ним домой.

Жена Анупу, увидев, как Бата поднял зараз пять мешков зерна, «восхитилась его силой и мощью» и сказала: «Пойдем, проведем вместе часок. Тебе от этого будет польза, ибо я сошью тебе красивую одежду».

Бата рассердился «как пантера Юга» и ответил суровой отповедью, впрочем, пообещав ничего не говорить брату.

Но жена Анупу не поверила обещанию и, намазавшись черным жиром, чтобы казалось, будто вся она в синяках, рассказала вернувшемуся домой мужу, что Бата пытался ее соблазнить, а когда она отвергла его домогательства, жестоко ее избил.

Анупу страшно разгневался и решил убить Бату, но тот обратился с молитвой к Ра, и по велению бога между братьями пролегла река, кишащая крокодилами.

Бата крикнул с другого берега: «Почему ты хотел убить меня, даже не выслушав, что я скажу? Я ведь твой младший брат, и ты мне как отец». Он рассказал, что произошло в действительности, и, отказавшись, несмотря на уговоры брата, вернуться домой, удалился в таинственную «Долину Акаций» на берегу моря. Там он поместил свое сердце на вершине самой высокой акации и стад жить, охотясь на диких зверей.

Боги узнали, что Бата живет в полном одиночестве и «были сердца их сильно опечалены из-за него». Они создали для Баты жену, красотой превосходящую всех женщин.

Бата горячо полюбил красавицу и неосторожно сообщил ей, что его сердце хранится на вершине акации, и всякий, завладевший им, завладеет и его жизнью.

Однажды жена Баты, гуляя по берегу моря среди деревьев, зацепилась волосами за ветку, и морские волны отнесли прядь ее волос к берегам Египта, где прачечники фараона (в некоторых странах востока стирка белья является мужской профессией) стирали его одежды.

Прядь волос красавицы источала такое благоухание, что оно пропитало одежды фараона. Фараон заинтересовался этим явлением, призвал мудрецов и гадальщиков и повелел им выяснить, откуда взялась благоуханная прядь.

Узнав, что в Долине Акаций живет со своим мужем женщина несравненной красоты, фараон решил захватить ее силой и послал в Долину Акаций войско, но Бата его полностью уничтожил. Тогда фараон подослал к жене Баты женщину с драгоценными нарядами и украшениями, и легкомысленная красавица, прельстившись подарками, покинула мужа и стала наложницей фараона.

Фараон был очарован ее красотой и исполнял все ее желания. Опасаясь мести покинутого Баты, его неверная жена попросила фараона послать людей срубить акацию, на которой было спрятано его сердце.

Как только сердце упало на землю, Бата умер.

Анупу чудесным образом узнал о беде, постигшей брата, «надел он свои сандалии и одежду, взял посох и оружие и отправился в Долину Акаций».

После многолетних скитаний он нашел сердце Баты и, опустив его в свежую воду, оживил брата.

Бата решил отомстить коварной жене. Он превратился в великолепного быка, и Анупу продал его фараону.

Наложница фараона, узнав в быке Бату, приказала его зарезать, но там, где упали капли его крови, выросли два дерева. Красавица приказала их срубить, и сама пришла посмотреть, как будет исполнено ее повеление. Отлетевшая щепка попала ей в рот, она забеременела, и Бата родился вновь в образе ребенка.

Фараон, считая его своим сыном, завещал ему престол. Через некоторое время Бата стал фараоном, казнил неверную жену, призвал к себе Анупу и благополучно правил Египтом тридцать лет до самой своей смерти.

Исследователи «Сказки о двух братьях» называли ее рассказом, повестью и даже романом, хотя жанр ее, конечно, чисто сказочный.

В ней ясно видна мифологическая основа, ее герои носят имена богов. Анупу - это одна из форм имени Анубис, Бата - имя египетского бога, почитавшегося в образе быка. В некоторых мифах Анубис и Бата также, как и в сказке - братья.

Но в отличие от мифа, герои сказки не боги, а люди, хотя они и наделены чудесными способностями. Их деятельность направлена не на обустройство мира, а на заботу о своей личной судьбе.

В «Сказке о двух братьях» присутствуют многие сюжеты и мотивы, которые позже встречаются в сказках народов всего мира, в том числе и русских. Некоторые исследователи считают Древний Египет родиной сказки как жанра.

Данный текст является ознакомительным фрагментом. Из книги 100 великих авиакатастроф автора Муромов Игорь

Катастрофы двух «Боингов-767» и двух «Боингов-757» в США 11 сентября 2001 года террористы-смертники захватили четыре пассажирских самолета, выполнявших внутренние рейсы в США. «Боинг-767-223ER» авиакомпании «Америкэн эйрлайнз» врезался в Северную башню Всемирного торгового

Из книги Большая Советская Энциклопедия (СК) автора БСЭ

Из книги Все шедевры мировой литературы в кратком изложении. Сюжеты и характеры. Зарубежная литература XVII-XVIII веков автора Новиков В И

Сказка бочки (A Tale of a Tub)Памфлет. (1696–1697. опубл. 1704)«Сказка бочки» - один из первых памфлетов, написанных Джонатаном Свифтом, однако, в отличие от создававшейся примерно в тот же период «Битвы книг», где речь шла по преимуществу о предметах литературного свойства, «Сказка

Из книги Мифы финно-угров автора Петрухин Владимир Яковлевич

Из книги Миллион блюд для семейных обедов. Лучшие рецепты автора Агапова О. Ю.

Из книги Чудеса: Популярная энциклопедия. Том 1 автора Мезенцев Владимир Андреевич

Из книги Пушкин. Жизнь в цитатах: Лечебно-профилактическое издание автора Леонтьев Константин Борисович

Из книги 1000 рецептов на скорую руку автора Михайлова Ирина Анатольевна

О братьях наших меньших Хорошо сказал Дарвин! Но его слова не могут, конечно, найти сочувственный отклик у людей, которые верят библейским сказкам и с чувством оскорбленного достоинства относятся ко всяким разговорам об «обезьяньих» предках. Впрочем, в наше время даже

Из книги Календарь антирелигиозника на 1941 год автора Михневич Д. Е.

Сказка Сказка о золотом петушкеСюжет: Состарившегося царя Дадона беспокоят воинственные соседи. Мудрец-звездочет в обмен на обещание исполнить любое его желание вручает царю волшебного петушка, способного предупреждать о готовящемся нападении. Спустя несколько лет

Из книги Литературное чтение автора Шалаева Галина Петровна

Из книги Королева мужского царства автора Парабеллум Андрей Алексеевич

Из книги автора

Из книги автора

Из книги автора

Из книги автора

Сказка о золотом петушке Негде, в тридевятом царстве, В тридесятом государстве, Жил-был славный царь Дадон. Смолоду был грозен он И соседям то и дело Наносил обиды смело, Но под старость захотел Отдохнуть от ратных дел И покой себе устроить; Тут соседи

Из книги автора

«Сказка про золушку» Если вы не соответствуете тому уровню мужчины, о котором мечтаете, вы не сможете привлечь его в свою жизнь. Прежде чем Золушка привлекла своего Принца, ей пришлось сначала избавиться от сажи и грязи свои лохмотья сменить на прекрасное платье, тыкву на